— «Мал. газ», говоришь… Времени у тебя было в обрез, могло показаться.
— Нет, Юрий Александрович, хорошо помню: малый газ.
— Омелин мужик толковый, но не знает он одного: если перевести РУД на «стоп», на схеме не будет того излома. Излом потому и получился, что ты перевел рычаг на уменьшение оборотов. Но почему же остановка, черт бы ее побрал?
— Не знаю, — ответил Баталин, глядя под ноги. — Сам думаю и удивляюсь.
— Ладно, будем искать. Но это счастье, что перед тобой полоса была! А случись такое в зоне, на маршруте? Над горами летаем! Вот почему надо обязательно найти причину.
— Техники найдут. Шевченко пригласят, он докопается.
— Слушай–ка, а что ты там рифмовал в полете: «Тараска» — «аска»?
— Да это Лапшин чуть в зону ко мне не влез, я и пригрозил: погоди, Тараска, будет тебе встряска!
— Гм… А кое–кто считает, что ты стихи в зоне сочиняешь. Поостерегись!
* * *
В сумерках с реки вернулись жена Логинова Катя и шестилетняя дочь Маринка.
— Первое разогреть? — спросила Катя.
— Давай сразу второе, — ответил муж.
Щелкнула дверца холодильника, Катя поставила на стол бутылку водки. Хозяин принялся разливать. Свою рюмку Баталин отставил.
— Я — пас.
— А тебе–то как раз и не мешало бы!
— Завтра в штабе разговор предстоит. Кострицын учует.
— Молоде–ец! — одобрил Логинов и обратился к жене: — Присядь, подруга жизни. Устала?
— Я лучше пойду Маришке почитаю, ведь вы сейчас начнете про полеты–самолеты говорить. А потом еще и кофе запросите.
— Как пить дать!
— А кто будет готовить?
— Ясное дело, ты.
— За это я тебе утром рубашку не выглажу.
— Понесешь наказание!
Катя была права: разговор шел о служебных делах.
— Ты, Алексей, особенно не переживай, — наставлял Логинов. — Держи хвост морковкой. На первых порах у всех что–нибудь случается. И у меня было, у Юрия вот да и у самого Кострицына. Хороший был мужик, но почему–то забывать об этом стал. А — был!
— Кофе нужен? — послышался из кухни голос Кати.
— В самый раз!
— Ты, Валера, супругу не в лотерею выиграл?
— Где уж, Юра, такую выиграть! Такую искать надо. Искать да искать, тогда и повезет.
В темноте хозяева провожали гостей. В свете фонаря увидели: высокий мужчина в форме вышел из калитки на той стороне улицы и скрылся в ближайшем переулке.
— По–моему, Кострицын, — тихо произнес Тарас.
— Ну и что? — спросил Мохов.
— Окна были открыты. Он мог нас слышать.
— Ну, о нем–то мы как раз хорошее говорили!
— Все равно скажет: пьянствовали.
— Это он от врача вышел. Что бы значило?
