— А сколько Вам лет?
Молодой человек смерил его тяжелым взглядом и просто пошел дальше, бормоча что-то про ненормальных типов, которым делать нечего. Марченков остался стоять, глядя ему вслед, испытывая странное удовлетворение оттого, что парень, выражаясь по-простому, его послал. Хороший парень, молодец Майка. Таким сыном можно только гордиться.
Придя в себя, он вздохнул, ну что ж узнал он немало. Теперь надо вернуться к той бабуле. Вытянуть у нее еще немножечко.
Метнулся к ней домой. Как назло, никаких бабушек на скамейках в сквере не наблюдалось. Марченкову не оставалось ничего другого, как присесть самому и, чтобы время даром не терять, полезть в Интернет. Он собирался выяснить все, что удастся про мехмат. Расписание, списки групп, в каком здании какие предметы. Все, что сможет найти. Так увлекся, что даже не заметил, как наступил вечер. Хорошо, что не холодно, середина мая. Случайно поднял голову… Заколотилось сердце, мужчина почувствовал себя как подросток, застигнутый на месте преступления. По улице к дому шла Майя, и смотрела она прямо на него.
* * *
Майя постоянно думала сегодня о своей жизни, о нем, обо всем. Ей, конечно, иногда бывало тошно и одиноко, но это лишь в моменты слабости и жалости к себе. Просто жизнь многому научила, в том числе и тому, что преданных друзей бывает раз-два и обчелся. Неизвестно, может, будь она другим человеком, было все по-другому. Вон, многие из ее знакомых женщин имеют широкий круг общения, часто собираются большими компаниями, вечно о чем-то секретничают, таинственно обсуждая свои великие женские дела. Майя Сухова никогда особо с девчонками не дружила, а потом уж тем более. Да и в свое время много настрадалась от мелкой подлости тех, кто называл себя ее подружками. Они сначала гнуснейшие сплетни о ней пересказывали всем, кому не лень, а потом еще норовили подстроить гадость из ревности. Майя многим мужчинам нравилась, пусть и с ребенком. А чего стоили интриги на работе… С мужиками проще. Только не надо подпускать их к себе слишком близко, чтобы не обжечься снова.
Так уж вышло, что те, кого она считала верными друзьями, предали ее в первую очередь. Про любовь можно вообще не вспоминать, здесь ее просто растоптали. И потому, положа руку на сердце, теперь она считала своим другом покойного Глеба Давыдовича, соседскую бабушку Дину, одинокую интеллигентную старушку, да еще Филиппа, коллегу с факультета, странного мужика, молодого еще, но с замашками столетнего деда. Бывают такие, старички с детства, хилые книжные черви, женатые на науке, но душа у них прекрасная, если они пустят вас себе в душу.
