Запах её волос сделал со мной то, что делал раньше. Я обнял её, поцеловал в шею, коснулся груди… В общем, всё как всегда. Когда мы ложились спать, она дала мне понять о своём желании… — на глазах незнакомца выступили слёзы.
Он отвернулся в сторону, но вскоре совладал с собой и продолжил: — Я ей говорю:
«Ты что, у меня же СПИД?». Она протягивает мне презерватив, а у самой на глазах слёзы.
Эмоции всё-таки взяли верх. Незнакомец закрыл лицо руками, его тело вздрогнуло.
— Но сейчас это самый надёжный способ защиты…
— А если какая-нибудь случайность? — глубоко вздохнув сказал незнакомец, вытер глаза платком.
— Тоже верно, — согласился Василий — Самое главное, — продолжил незнакомец, почти выровняв дыхание, — что она тоже это понимает. Но чувства сильнее разума. Так будет всегда. По крайней мере до тех пор, пока я жив. Я не могу смотреть на её страдания.
Прошло только двенадцать дней, а впереди ещё полтора месяца.
Представляешь, сколько ей предстоит еще пережить. Так лучше уж разом всё кончить. А ты просто дурак, что забрался сюда. Не перебивай! Я уже покойник, а ты здоровый мужик. В моей жизни тоже были моменты, когда думал, что всё… Но выкарабкивался. Не так, так эдак.
— Выкарабкивался… А я не хочу этого, — сказал Василий. — Да и для чего? Вся жизнь — большая помойка, а две трети людей — свиньи, разрывающие пятачками помои и довольно при этом похрюкивающие. Я устал жить среди жестокости, равнодушия, подлости и цинизма. Взгляды в автобусе, как будто я им деньги должен и не отдаю. Сослуживцы готовы просто сожрать друг друга и при этом получить удовольствие.
— Но это смешно…
— Я понимаю, что всё это пустое… Но слишком мне всё это надоело. Надоело терпеть шутов от правительства до дворника, возомнившего себя генералом в гарнизоне. Надоело вечерами стучаться головой о стену от бессилия, что-то изменить в своей жизни. Есть только один способ всё прекратить, и его я сейчас испробую.
— Этот способ — смерть? — спросил незнакомец.
— В жизни бывают ситуации, когда другого выхода нет.
— Нет выхода только из гроба. Ты не представляешь, как я хочу жить. Ведь это такое наслаждение — вдыхать воздух, видеть детей… Да просто жить.
Конечно, мир далёк от совершенства, но тем, что ты помог бабушке подняться на подножку трамвая, ты дал ей надежду, что в людях что-то можно изменить.
— Что менять и зачем?! Это никому не нужно. Всем на всё и вся плевать. Да черт с ними со всеми! У тебя есть семья, дети… есть какой-то смысл в жизни. А у меня… Через неделю никто даже и не вспомнит, что я вообще был.
