— Как твой Димон поживает? — выруливая со стоянки, как бы, между прочим, спросил Денис.
Валерия изогнула в недоумении бровь.
«Вроде моя очередь сейчас спрашивать?»
— Ден, не задавай дежурных вопросов. Было интересно, позвонил бы другу. Хоть и бывшему.
— Ага, и нарвался бы на пару цветистых фраз. Ты же у Лерки моей не попросила прощения. Побоялась.
«Немыслимая удача, фарт, когда у жены и любовницы одинаковые имена. Ты прав, сначала я не посмела каяться. До последнего стояла на лжи, уверяя всех и вся, что между нами ничего не было, пытаясь вытащить твою задницу из пекла. Спасала вашу дружбу с Димычем, не догадываясь, что за противоположной линией фронта ты, рассчитывая на явку с повинной, сдал меня с потрохами. Позднее, измученная непрекращающимися нападками совести, решилась на письменное признание. Отправила на старый почтовый адрес твоей жены пару фраз, где просила прощение за собственную глупость и за преступную любовь. Отправила на волю судьбы. Дошло ли — не знаю».
— А что Валерия Викторовна? — настал черед следующего протокольного вопроса.
Лицо Дениса перекосила гримаса, мимолетным облачком омрачила солнечный небосвод и, испугавшись нежелательных последствий, исчезла.
— Валерия в очередной командировке.
«О! Как я сразу не догадалась. С чего бы ты так расхрабрился?»
— Отставить поскудную теорию! Ты много не знаешь.
Лера вздрогнула от неожиданного выпада, совершенно забыв, что Ден обладал странным даром слушать ее мысли. Читка вербальных признаков не в счет, он вибрировал на ее волне и угадывал скрытое от чужих глаз.
— Не знаешь, лучше спишь, сам меня учил.
— Правильно, школяр, возьми с полки пирожок!
Отвернувшись от дороги, обласкал Валерию теплым и нежным взглядом.
Она ответила на его призыв и с грустью улыбнулась.
«Никогда не расскажу тебе, что Дима часто вспоминает нашу последнюю поездку в Татры. Не называя имен, не отвлекаясь на подробности, рассказывает, как было весело, а главное дешево…»
— А помнишь, как Димыч впервые встал на мой сноуборд? И перепахал носом весь склон?
Валерия промолчала, не сводя удивленных глаз с водителя.
«Опять догадался!»
Тот же зараз скинул с плеч лет пятнадцать, превратился в бесшабашного юнца — экстремала, который млел, слушая ее восхищенные возгласы жестким стилем катания и замысловатыми снежными кульбитами.
Петушился, стараясь вызвать всеобщий восторг.
— Не забывай, это именно я поставил тебя на лыжи, Веницкая. В том самом лохматом году!
— И так удачно, что до сих пор отстегнуть их не могу. Каждую зиму в горы тянет.
