Все чаще и чаще в нас вспыхивала тревога за свою Родину, за судьбу Отечества. Война вплотную подошла к нашим границам. Все чаще каждый из нас мысленно обращался к себе с суровым вопросом: «Все ли у тебя готово, если начнется война?»
Нашему поколению, рожденному в 1908–1910 годах, не пришлось участвовать в битвах гражданской войны. Но мы жили романтикой этих боев, мы пели песни тех времен.
Мы устраивали военизированные походы и, построившись по четверо в ряд, с песнями проходили по притихшим ночным улицам заводского поселка:
Там вдали, за рекой, засверкали огни,
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов из буденновских войск
На разведку в поля поскакала…
У нас не было винтовок, и мы обижались на свою судьбу за то, что не успели родиться раньше, что мы не были в Каховке и Триполье, не перебирались вброд через хмурый Сиваш.
Многие из нас, когда возмужали, по путевкам волкомов комсомола ушли в военные школы и военно–морские училища.
Откуда пареньку, выросшему на степных просторах центральной России, у тихого заросшего камышом и белыми кувшинками Северного Донца с его заводями и ставками, покрытыми мелкой зеленой ряской, откуда этому парнишке полюбилась такая беспокойная и могучая стихия — море?
Наверное, прочитанные книги навеялп эту любовь. Ветер степных равнин надувал белые занавески окна, и казались они парусами трехмачтового брига у коралловых островов неизвестного моря.
А может, тут повинны не только книги, а выжженные в памяти огневые дни 1918 года, когда в черноземных равнинах и перелесках завихрились черные ленточки на чубатых крепких головах черноморских матросов. Они прошли через южные степи до центральных широт России.
Лихие матросы с бесшабашной храбростью, перевалясь в седле, рубили белогвардейскую нечисть и несли революционный порядок в затерянные хутора и села. Прошелестели ленточки на бескозырках, промчались отряды в распахнутых бушлатах, а слава о них и легенды о них остались в веках. А потом партия и народ призвали комсомол на укрепление флота, И пела в те дни задорная комсомолия:
Ты, моряк, красивый сам собою,
Тебе от роду двадцать лет!..
Двадцатилетними светловолосыми парнишками отправлялись мы на Балтику. Во флотском экипаже надевали на нас бескозырки без ленточек, коробом стоящую парусиновую робу, и мы становились в ряды молодых краснофлотцев. Так начиналась новая жизнь.
Затем дни учебы в старейшем училище военморов — Высшем военно–морском имени М. В. Фрунзе в Ленинграде. Этому училищу уже более двухсот пятидесяти лет. Оттуда вышли будущие флотоводцы Ушаков и Нахимов, Корнилов. Бутаков и лейтенант Шмидт. Зимой учеба от света до света, а летом кургузый буксир увозил курсантов в Куьнштадт, где у «Усть–рогаткп» дымили низкотрубные миноносцы, грозно высились линкоры, а на Якорной площади встречал нас адмирал Макаров на каменном пьедестале.
