ЕКАТЕРИНА. Разве это не лицемерие, философ? Ты, как будто, вступаешься за женщин, но в действительности — пренебрегаешь ими. Хрупкость называешь несовершенством, темперамент считаешь отсутствием рассудительности, наконец склоняешь нас к податливости, утверждая, что таковы законы природы.
ДИДРО. Никогда не говорил я ничего подобного!
ЕКАТЕРИНА. Неужели я ослышалась? Или невнимательно читала твои произведения? Ты с таким наслаждением постоянно подчеркиваешь различия между женскими и мужскими сокровищами.
ДИДРО. А разве их нет?
ЕКАТЕРИНА. Желала бы я знать, сколько этих самых дамских сокровищ ты познал, чтобы судить столь уверенно?
ДИДРО. Государыня, несмотря на почтенный возраст, отвечу — не столько, сколько хотелось бы. Не так уж много…
ЕКАТЕРИНА. Как ты думаешь, философ, сколько женщин живет в России? Да и на всем земном шаре?
ДИДРО. Не знаю, мадам, наверное, миллионы…
ЕКАТЕРИНА. Миллионы. И при столь ничтожном опыте ты позволяешь себе судить о миллионах. Разве это научный подход?
ДИДРО. Мадам…
ЕКАТЕРИНА. А эти шуточки, которые ты себе позволяешь в своей книжонке "Нескромные сокровища", относительно женской фальши, алчности, расчетливости!
ДИДРО. Но, государыня, я тебе тот роман не посылал!
ЕКАТЕРИНА. Разумеется, не посылал! Мне пришлось добывать его втайне, даже от автора. Еще одно доказательство двуличности твоего отношения к женщинам, а в особенности — ко мне.
ДИДРО. Нет, нет, нет! Ваше величество!
ЕКАТЕРИНА. Прошу, не титулуй меня величеством. В твоих устах это отдает насмешкой.
ДИДРО. Мадам! Я всегда говорил, что у меня — сто обличий. Не все я показываю охотно. Я не стал посылать тебе те скабрезные рассказы, боясь, что обижу тебя, в особенности из-за обилия в них намеков на французский двор…
ЕКАТЕРИНА. И на французские болезни!
ДИДРО. Что же до моего истинного отношения к женщине, то оно исполнено уважения и глубочайшего почитания. Фривольность в высказываниях о противоположном поле вовсе не означает пренебрежения или ненависти!
ЕКАТЕРИНА. Не верю! Не верю! Я способна отличить фальшивое почтение от подлинного. Я женщина, не забывай об этом.
Дидро, Гримм.
ГРИММ. Не стоит унывать, Дидро. Первое впечатление нередко обманчиво.
ДИДРО. Не стоит унывать, говоришь? После такой встречи? Она же глумится надо мной!
ГРИММ. Не придавай значения. Уже завтра она переменится.
ДИДРО. Сомнительно. Она пренебрегает моими работами. Назвала меня лицемером! Как все это вяжется с комплементами, которыми она осыпала меня в письмах?
