ДИДРО. Что вы сказали? Я не расслышал.
БЕСТУЖЕВ. Да, собственно, ничего важного.
Бестужев выходит.
ДИДРО. Григорий Потемкин. Обгрызающее ногти одноглазое чудовище. Шут. Душитель. Избранник. Этот монстр всей своей сутью противоречит существованию Бога.
Он — лучшее доказательство, что Бога нет.
Пауза.
К чему я ревную? К душе или к телу? (Пауза.)
Вздор. Невозможно, чтобы она была способна на подобном уровне…
Пауза.
Наверное, так было предопределено свыше, что я сам поставлю себя в дурацкое положение.
Входит Екатерина.
ЕКАТЕРИНА. Дорогой Дидро, мы ожидаем вас! А где граф Бестужев?
ДИДРО. Он ушел. Плохо себя почувствовал.
ЕКАТЕРИНА. В последнее время ему частенько неможется. Я немедленно пошлю к нему своего медика. Ну как? Тепло в шубе?
ДИДРО. Чрезвычайно, ваше величество! А вы, ваше величество, прочитали мой проект?
ЕКАТЕРИНА. Разумеется. Закончила прошлой ночью.
ДИДРО. Не соблаговолите поделиться вашим суждением?
ЕКАТЕРИНА. Не нравится он мне. Прости за резкость, но все это чистые фантазии. Любая власть, действуя подобным образом, теряет уважение народа.
ДИДРО. Но если государственная власть станет опираться не на образованных людей, а на рабов, она никогда не сможет совершенствоваться.
ЕКАТЕРИНА. Ты энтузиаст, фанатик. А фанатики опаснее, чем циники. (Грозит пальцем.) Строить империю значительно легче на циниках. Твои же взгляды несколько однобоки и чрезмерно радикальны.
ДИДРО. Я был уверен, что мы оба верим в действенность энтузиазма и мощь науки. Вы, ваше императорское величество, открыли мне глаза.
ЕКАТЕРИНА. Из тона твоего ответа следует, что ты чувствуешь себя обиженным. Весьма жаль. Поверь, я высоко ценю твой труд.
ДИДРО. Когда мы беседовали, мне казалось, что я слышу каждое биение твоего сердца, каждую мысль.
Работая над проектом, испытывал чувство, будто доверяю бумаге наши общие мечты.
И не то меня огорчает, что я не был по заслугам оценен, но то, что неверно понимал твои устремления.
ЕКАТЕРИНА. Сразу видно, что ты не человек двора. И даже не актер. Ни один правитель никогда и ни перед кем не раскрывает до конца своих намерений.
Я и так была с тобой весьма откровенна.
Доверилась тебе, рассказав о моих сомнениях. Просила помощи.
Но я не могу на шкуре миллионов россиян начертать республиканские лозунги только потому, что так мне велит прогрессивная философия Запада.
Я обязана слушать не только тебя, но и глас моего народа. А мой народ не хочет такой свободы. Смута, хаос и нищета — вот что ожидает тех, кого ты стремишься освободить. Им не нужны твои знания, они жаждут чуда, тайны и авторитета. Свобода, вольная мысль и наука их страшат.
