Дорогие мои академики, плевать мне теперь на ваши лавры! Я выдержал экзамен.
Она отвергла Орлова, потому что он жесток, мужиковат. Отвергла, стремясь найти взаимопонимание высшего порядка?
То, что произошло между нами, и есть взаимопонимание высшего порядка! Я чувствую! Знаю!
Она во мне нуждается. Я ей необходим. Общность мыслей и приобщение к добродетелям! Наставник! Сподвижник! Друг!
Пауза.
Спокойно, спокойно.
На что мне эта холодная, огромная страна. Миллионы людей, уставившихся на ее божественное величие владычицы. Тысячи квадратных миль. Снега, льды, моря, пустыни…
И что?
Я, скромный мыслитель — должен влиять на весь этот край? На всю империю?
Вывести к солнцу темное, дикое племя, воспитать из них просвещенных, свободных граждан?
Показать всему миру, чего можно достигнуть посредством просвещения?
Эти люди жаждут знаний.
Достаточно одного поколения образованных людей, и свершится величайшая в истории революция во имя Разума, Правды и Красоты.
Пауза.
В глазах Фике я постоянно читаю зов и преданность.
Энциклопедия тоже поначалу казалась безумием.
Я влюбился.
Входит Гримм.
ГРИММ. Мне начинает казаться, что вы меня избегаете, дорогой друг.
ДИДРО. С чего вы взяли! Просто я днями и ночами тружусь над памятной запиской об организации образования в России.
ГРИММ. И есть надежда на осуществление вашей реформы?
ДИДРО. Каждое утро императрица поощряет меня.
ГРИММ. А меня каждый вечер.
ДИДРО. Как это?
ГРИММ. Это шутка. Я не занимаюсь реформой просвещения для императрицы. По вечерам мы беседуем на совершенно другие темы: литература, музыка, архитектура.
ДИДРО. Это, конечно, тоже важно. Императрица должна знать обо всех важнейших событиях в искусстве.
ГРИММ. Должна? Скажем иначе — императрица вправе развлекаться чем хочет и как хочет.
ДИДРО. Даже предаваясь развлечениям, она относится к ним как к разновидности научного познания.
ГРИММ. Возможно. Правда, самый искренний смех вызвал у нее вчера Потемкин, изображавший лошадиное ржание. Вряд ли удастся сделать из этого научные выводы.
ДИДРО. Возможно, это некоторое преувеличение. Я все время работаю над моим проектом и потому постоянно размышляю о тяжком бремени управления столь огромной страной.
ГРИММ. А вы лучше начните черпать от здешних радостей, друг мой! Это самый великолепный двор в Европе. Париж, возможно, более утончен, зато Петербург — самый веселый!
Входит Потемкин. Он, похоже, слегка под хмельком, в руках у него книги.
ПОТЕМКИН. Возвращаю ваши книги, господин Дидро!
