Полгода писал. Кровью. О человеке, который принес себя в жертву. Но не погиб. Чудом. Собственно, это был о чуде роман. Микол хотел сказать, что это самое чудо по сей день творится у всех на глазах. Он видел, он знал…
Так сросся с романом, что от боли, рвавшей шкуру героя, сам стонал. Выл. Не в голос, конечно, — про себя. Душа так болела, как прежде и представить не мог. Но вынырнуть из романа, пойти в мир, к людям — это было смерти подобно! Пока в нем сидел этот нож — роман, который он сам в рваной ране теребил, поворачивал, ни о чем, ни о ком он думать не мог — только что есть сил натягивал вожжи, чтоб кибитку не занесло. Потому что лошади мчали, не разбирая пути, в ночи, без огней…
Он вынырнул из этой бешеной гонки к началу апреля. В воздухе свежесть, талый снег под ногами хлюпает, ветер рвется, играет — шалый, дурной! Кажется, мир радовался вместе с ним, вместе праздновали они победу: кончено, наконец, последняя точка, финал!
Дальше что? Отксерил, понес по издательствам. Слава Богу, не нужно было ломать голову, где достать денег — оставалась заначка от мамы, на которую эти полгода существовал. Да ещё зимой, перед Новым годом приятель помог с хлебной халтурой — ставить утренники. Дед Мороз, Снегурочка, два притопа, три прихлопа… Сварганил три штуки, подзаработал на хлеб без масла — до лета должно хватить, если жить экономно… А ему и не привыкать, много ли надо: сигареты, чай, кофе, хлеб, колбаса, да суп быстрого приготовления — полный комплект, чтобы испортить желудок! Так и случилось: под осень слег с язвой, а все лето подрабатывал на рынке грузчиком и названивал в издательства — что с романом? Говорили: роман любопытный, только ни в одну готовую серию не ложится — так что, успехов вам… Правда, успехов Миколу в одном месте всего пожелали, а в других говорили коротко, зло, точно он у них рукопись своровал: «Не пойдет!» — и хлопали трубку.
Горькие подозрения отравой полезли в душу: а что если вся эта новая жизнь — самообман, нет у него никакого дара, одна только блажь графоманская? Если правы эти в издательствах, которых он так разозлил, то лучшее, что можно сделать — это раздолбать молотком печатную машинку и останки швырнуть в окно!
Его спас случай: зашел приятель Мирон, с которым не виделись года два. Просто так зашел — посидеть, выпить… Разговорились, принялись старое ворошить, за жизнь толковать: кто, да где, да что?.. Микол обмолвился спьяну, — они чуток перебрали, а пить он отвык, — мол, сказку наваял про подземный город, про любопытного мальчика и странноватое трогательное существо, с которым тот подружился… Мирон затряс головой: где-то читал, мол, издательство «Слово» объявило конкурс, им как раз сказки требуются, срочно хватай свою и неси!
