— Вояки!.. — процедил сквозь зубы Коверзнев.
Пошёл наискосок через рельсы. Впереди колыхалась серая от шинелей толпа. Коверзнев остановился.
На клетке из прогнивших шпал стоял унтер и выкрикивал хрипло:
— Нет, братцы, неправильно нам этот молодяшка говорил! Имеется полный резон воевать до победного конца!..
«Один умный нашёлся», — подумал Коверзнев, но с недоверием ждал, что он скажет дальше.
— Есть полный резон! И зря он говорит, что Дарданеллы нам не нужны! Нужны — во как! — унтер провёл ладонью по горлу. — Слыхали, как живут наши союзнички? Мудрющий народ, скажу я вам. Назахватывали себе всяких земель, нехристей и тому подобных чернокожих негритосов, те и работают на них… Вот и мы завоюем разных армяшек да турков — и будем богато жить!
«Что за идиотизм? — подумал растерянно Коверзнев. — Разве мы ради этого воюем?»
— Вот ты и воюй, Кондратов, — сказал миролюбиво бородатый солдат, выплёвывая разгрызенные тыквенные семечки.
— А я и воевал, милый человек, не хуже твоего, — добродушно ответил унтер и, распахнув шинель, ткнул себя в грудь, на которой блеснул Георгиевский крест.
— Во–во, воюй. А нам без надобности твои нехристи.
— Нет уж, Шатёркин, ты это брось! Ежели тебе пяток коровёнок подбросят, и ты не откажешься.
— Чудак человек. Да кто от них откажется? Только в твоих Дарданеллах коровёнок–то и в помине не бывало, там одни слоны да жирафы водятся, — сказал под общий смех Шатёркин и отошёл, довольный, в сторону, забрасывая в волосатый рот пригоршню семечек.
— Да обезьяны с хвостами! — выкрикнули весело из толпы.
— Вот–вот, — обернулся Шатёркин. — Ты и запрягай обезьянок вместо лошадки: куда как хорошо, — и пошёл прочь, поплёвывая семечки.
Коверзневу показалось, что хмель с новой силой ударил ему в голову. «Какой идиотизм», — подумал он снова. А посрамлённый Кондратов тяжело спрыгнул на землю. На его место бойко вскочил курносый солдат, кинул в гогочущую толпу:
— Тихо вы! Нас не проведёшь — знаем, с чьих слов поёт Кондратыч. Пусть–ка он скажет, как крест получил?
— Законно! — крикнул Кондратов. — Так же, как и ты!
— Ловко!.. Нет, брат, получил ты его за дружбу с офицерами. Нравилось тебе у них лакеем быть, сапожки их надраивать! И лычки тебе за это нашили.
— Правильно! Денщиком–то у скольких перебывал?
— Вот я и говорю! — продолжал курносый, чувствуя поддержку. — А за что я получил, все знают!
— Знаем! Кровью своей заслужил!
— А раз кровью — значит, не был я трусом на позициях. Воевал! А больше не хочу! Вы кругом оглянитесь: солнышка сияет, земля распарилась, ждёт, чтобы семена в неё бросали. Пахать, пахать надо. А кто пахать будет? Бабы наши да детишки? И на чём? На обезьянах? — солдаты засмеялись.
