А я, как вспоминаю эту новеллу, так сразу перед глазами встает картина того нашего странного шествия. Гулко отскакивающие от кафеля звуки, полупустая станция метро, почти безлюдный эскалатор и две полоумные мы — упрямые, возбужденные, побеждающие…
Жека тогда, кстати, опоздал еще пуще нашего. Пришел, пошатываясь, через пять минут после нашего появления, и принялся выкручиваться: «Я знал», — говорит, — «Что Марина, как ни крути, минут на сорок опоздает!» Одно слово — Свинтус. Не зря Марина всю жизнь так его величала и иногда — если правду мне рассказывала, конечно, — даже всерьез забывала его настоящее имя.
Натуральный Свинтус! Пока ждали его, промерзли насквозь. Стучали зубами и притопывали, как пингвины или северные танцовщицы. М-да, холодно было…
Холодно было, прямо, как сейчас. Только сейчас и на душе так же. И тут я, как Марина — снова оно меня дергает… Мысли о потере своей непохожести вдруг ложатся на душу какой-то неоправданно тяжкой темной тучею. И слова старухи вдруг — стайками, звучками, тамтамами — лезут в уши из памяти.
— Нет! — сама себе приказываю, срываюсь с места. Из глубины темного вагона вдруг повеяло жутью. Бросаю взгляд на часы. И как я сидела тут так долго одна и спокойная? Прочь! Бегу обратно в людные места, к нормальной жизни, в тепло и человеческие запахи — пусть противные, но зато привычные и не пугающие.
— Куда! — не одна я такая ненормальная: всю дорогу возле двери, в отблесках поступающего из тамбура света, сидел еще один человек, абсолютно мной незамеченный.
Куртка до колен с застегнутой до самого горла молнией, лицо изрешечено глубокими, но совсем не старческими морщинами. Стрижка короткая, ежиком, хватка крепкая, будто рука из тяжелого металла вылита. Вцепился в локоть, разворачивает, в лицо заглядывает. Сам сидит, привстать даже не пытается…
— Не спеши, красавица, — водянистые светлые глаза блестят, губы ухмыляются, подмигивая позолотой вставного зуба. — Хорошо сидела так, тихо, приветливо… — последнее выдыхает болезненным шепотом.
Только этого еще не хватало мне! Крик застрял где-то в горле, остановленный судорожным вздохом. Оно и к лучшему — тут кричи, не кричи, только разозлю придурка этого… Отчаянно ищу силы включить мозги.
— Давай-ка мы с тобой, детка, познакомимся, — шепчет и дышит снизу вверх мне в лицо каким-то лекарственным запахом.
«Наглотался, что ль, чего? Наркоман, что ли?» — эта мысль отчего-то помогает мне собраться и ощутить собственное превосходство.
