— Почему Ксения не верит, что девочки ушли из дома по собственному желанию? Милиция ведь считает это доказанным фактом. Чего боится Ксения?
Думаю, если бы взгляд действительно мог испепелять, оба телефонных аппарата г-на издателя давно прекратили бы своё существование. На этот раз они звонили хором.
— Нет, это просто невозможно, — доверительно сообщил мне Шумилов.
— Не берите трубку, — заботливо посоветовала я.
— Но ведь это по работе! — тоскливо возразил он, но ни одну из трубок так и не снял, — А сейчас рабочее время. Значит нужно отвечать. Я деловой человек и не имею права вольно распоряжаться своим рабочим временем.
— Но ведь разговор со мной — тоже работа! — меланхолично переводя взгляд с одного трезвонящего аппарата на другой, заметила я.
— Еще какая! Высшей категории сложности, — тяжело вздохнул собеседник.
В этот момент воцарилась тишина. Шумилов занервничал еще больше.
— Ну вот! Из-за вас я так и не снял трубку! Наверняка звонили по какому-то чрезвычайно важному делу.
— Перезвонят, — утешила я. Потом зачем-то добавила, — Вас не поймешь! То вы расстраиваетесь, когда телефоны звонят, то когда не звонят…
— Знаете, меня вдруг посетила здравая мысль, — вместо ответа заявил Шумилов, — Давайте встретимся вечером. Где-нибудь на нейтральной территории. Здесь я все равно не смогу нормально общаться.
«Да-ва-йте встре-т-тим-ся вече-ро-ом!» — нараспев повторила донельзя довольная легкомысленная часть меня, — «Ха! А что же мне одеть? Надо подумать»,
— Отлично. Только приходите с дочерью. Заодно выясним причину всех её страхов. Поверьте, Ксения наверняка знает об исчезновении подруг больше нас с вами, — назло самой себе заявила я.
— Хорошая идея, — к моему великому огорчению отказ моей вредности от встречи наедине Шумилов воспринял с искренним воодушевлением, — Мы с Ксюшей будем ждать вас в ресторане «Буль и Компания». Некоторые называют его просто «Бульк».
Шумилов вопросительно глянул на меня и, после моего утвердительного кивка, застыл с удивленным выражением лица.
— Вы знаете этот ресторан?
В его удивлении мне почудилось нечто унизительное.
Четыре года назад, находясь в славном городе Франкфурте, я попала в ужасную автомобильную пробку и, поддавшись обострившемуся вдруг приступу патриотизма, с гордым видом заявила своему знакомому немцу: «А вот у нас на Украине таких отвратительных пробок не бывает». «Ну конечно, у вас ведь нет автомобилей», — со свойственной немцам прямотой ответил знакомый. Выражение снисходительного удивления не сходило с лица немца в последующие два часа, которые я посвятила рассказу о том, что на Украине есть и автомобили, и свое телевиденье и масса других признаков цивилизованного общества. Чтобы пояснять о какой стране идет речь, приходилось поминутно повторять заветные слова: Чернобыль, Динамо-Киев, Братья Кличко.
