– Чушь собачья, – сказала Маарит весьма дружелюбным голосом. – Никто из тех, кто знал моего отца, не стал бы делать того, что ему бы не понравилось.
– Признаюсь, я не знал его. Во всяком случае лично.
– Но пишешь статью?
– С точки зрения сбора предварительного материала, было бы важно…
– Кари, то есть отец, говорил мне, что однажды мне позвонят.
Пауза в разговоре.
– Говорил… Что именно?
– Что кто-то позвонит из газеты и спросит про его бумаги. Раньше или позже. И если этот «кто-то» настоящий спец, то ему можно будет бумаги отдать.
Я даже привстал.
– Так. Значит, его архив у вас?
– Я знаю, где он лежит. А теперь я спрошу. Ты журналист? Ты настоящий спец?
– Да.
– Тогда ты знаешь пароль.
Я подошел к окну. В стекле было видно мое отражение – частями, похожее на голограмму. Половина моего тела была темной полоской леса и многоэтажкой напротив, а половина – освещенными окнами.
– Пароль?
– Ты меня услышал.
– Вы это серьезно?
– Отец был серьезным человеком.
– Сколько вам лет?
– Ты журналист или извращенец?
– Журналист.
Пауза.
– И вдобавок вполне себе даже ничего, – добавила Маарит голосом, попавшим куда-то между мной настороженным и мной, играющим в игру.
– Прошу прощения?
– Да я только что прогуглила тебя. Ты прогуглил меня, а я – тебя. Ничья. Смотрю на твою фотографию, а ты смотришь на мою.
– Я не смотрю ни на какую… Нет у меня пароля. Это важное дело…
На той стороне повесили трубку. Я остался стоять у окна.
По какой-то причине встреча с отцом казалась тем более реальной, чем больше времени после нее проходило. Я подумал о нашем разговоре, о рандеву в баре – все по-обыденному просто. Пожалуй, частично причина была в его образе: непритязательном и одновременно жестким. Не возникло причин для особых эмоций, скорее, даже наоборот – я странным образом успокоился. Ведь мы просидели друг напротив друга и привычно смотрели друг другу в глаза, как если бы делали это тысячи раз. Полез в телефон, чтобы вписать в браузере его имя, как случайно посмотрел в окно.
Там по-прежнему был я, похожий на голограмму, но не хватало еще одного элемента. Одновременно с тем, как я рванул на кухню, оттуда послышались звуки – сначала сильные, потом слабее: разбилась тарелка, по кафелю рассыпались столовые приборы и разлетелся вдребезги стакан.
Элла лежала на спине.
Пока еще молча от испуга и падения.
Я наклонился над ней и увидел ее правую руку.
Нож для фруктов.
Впившийся между указательным и средним пальцами, с торчащим с тыльной стороны ладони лезвием.
