– Кроме вас, – сказал я, – неужели никто ничего о нем не знал?
Похьянхеймо сказал что-то, но в разговор вмешалось дребезжание. Я переспросил.
Схватил Эллу за руку как раз в тот момент, когда она попыталась покрепче ухватиться за экран ноутбука.
Спустя мгновение я снова услышал голос Похьянхеймо.
– Дочь. Должно быть.
Он говорил по слогам, наверное, взбирался в виртуальную горку. Я уточнил, чья дочь.
– Лехтинена.
– Как зовут?
– Ни малейшего понятия.
Я поблагодарил его и выключил телефон. Затем позвонил Рантанену, который – я еще не успел ничего сказать – сообщил, что сегодня он отдыхает. Голос звучал на фоне ресторанного шума. Отчего-то я представил, как он крепко засел в своем всегдашнем кабаке и, развалившись в бархате кресла перед столом из темного дерева, накидывает полтинники один за другим.
– Кари Лехтинен, – начал я без предисловий. – Работал у нас. Помнишь?
– Крепким был выпивохой, один раз даже вместе накатывали.
– Помнишь его дочь?
Некоторое время я слышал только звуки ресторана.
– У тебя же есть женщина, – сказал он.
– Я вообще не о том сейчас.
– Конечно нет. Никогда не встречал.
– То есть ты не знаешь, – сказал я почти удрученно.
– Знаю, – ответил Рантанен и после небольшой паузы продолжил: – Маарит. С чем это связано?
– С Кари Лехтиненом.
– Я догадался. Как?
– Он был хорошим журналистом и интересным человеком.
– Можно и так сказать.
– Ты с ним много работал?
– Не так и мало, хотя, как посмотреть.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что много фотографировал для его статей, но вместе мы никогда не работали, в смысле вместе одновременно, потому что он был такой, какой уж был.
– Какой?
Опять звуки ресторана: звон монет, какая-то музыка, разбитый женский голос, талдычащий «заязаязаязаязаязаязаязаязаязаяяяя».
– Непонятный, – наконец, выдавил из себя Рантанен.
Я закончил разговор и решил поискать в сети. Маарит Лехтинен. Множество профилей в соцсетях. Поискал по номеру телефона: четыре совпадения по Хельсинки. Первая Маарит Лехтинен обрадовалась, когда я представился журналистом из «Хельсингин Пяйвя», но явно замешкалась, когда я справился насчет имени ее отца – Петри. Я поблагодарил ее. Вторая по списку Маарит тут же заявила, что не желает оформлять подписку на газету, и я ответил, что она ни в коем случае не должна этого делать. Ее отца звали Веса.
Бог троицу любит. Следующая Маарит Лехтинен помолчала, прежде чем спросить:
– Ты действительно журналист?
Я заново представился, сообщил, что пишу материал о Кари Лехтинене, образцовом журналисте, и что мне чрезвычайно приятен факт общения с его дочерью.
