— Чай, не воры были, — спокойно отвечал Павел, покуривая.
Предчувствуя недоброе, Александра забеспокоилась, пошла по дому, чтобы проверить, нет ли еще какой пропажи: казалось, все было на месте. Куда подевался бидон? Но когда она выдвинула ящик и не обнаружила денег, лежавших на виду, уже не сомневалась, что в доме кто-то побывал.
— Павел, чего сидишь-то? — крикнула сверху Александра. — Деньги из шкапа тоже пропали.
— Какие?
— Те сто двадцать рублей.
— Да что ты! — встрепенулся Павел, сразу забыв об устали.
— Сама не пойму, белым днем обокрали. Я и не уходила никуда дальше огородца.
— А ты, коли остаешься одна, не палочку втыкай в подцепку, а на замок запирай. Как уж ты проворонила? — принялся он ругать жену.
У обоих вздернулись нервы. Павел обыскал всю избу до последнего уголка: не спрятался ли где вор. Истыкал вилами сенной зарод на позети, выкрикивая угрозы:
— Вылезай, сучий потрох! Хуже будет — насквозь пропорю!
Разгорячился, умаялся даже, наконец стукнул себя по лбу:
— Не иначе Васька Мухин проник, стервец! Его проделки. Ну, он от меня не уйдет!
— Куда ты? — встревожилась Александра. — Выдумал связаться с этим тюремным!
— Ничего, сейчас найду, как миленького.
Носков свистнул Найду, рыже-белую лайку, проворно-суетливую, в хозяина. Та уж набегалась по лесу, а все равно с готовностью завиляла хвостом. Ходко направились берегам Катенихи.
Найти Ваську Мухина в поле не составило труда. Уткнувшись ничком, Васька непробудно всхрапывал под березой. Павел Андреевич, и без того взвинченный, увидев свой бидон в подтеках меда, по которым ползала проныра оса, пришел в ярость, схватил пастушечий арапник, сложил его вдвое и со всего маху жиганул Ваську. Тот не мог сразу очухаться, едва приподнялся, как новый удар полоснул по спине. Захлебывалась лаем Найда, хватала бедолагу за сапоги и брюки.
— Я тебе, подлец, покажу! Ты у меня забудешь дорогу в Пустошки! — приговаривал Носков. — Меду ему, сукину сыну, захотелось!
Васька, прижавшись спиной к дереву и загораживая лицо руками, взмолился:
— Дядя Паша, перестань! Останови собаку!
Носков в сердцах отшвырнул плеть, унял Найду. Его узкое носатое лицо побледнело, пересохшие губы гневно тряслись.
— Убить тебя мало!
— Совсем озверел. Забери свой мед!
— Кому он нужен теперь? Только выбросить, небось прямо рылом наездил весь бидон. Ну, как же ты не подлец после этого? Денной вор! И водку выглохтал. — Носков с досады пнул порожнюю бутылку. — Деньги где? Подавай сейчас же, не то пеняй на себя.
