– Мы не держимся за руки.
Он взял мою руку.
– По залитому лунным светом саду.
– Луна еще не взошла.
Он остановился и повернулся ко мне:
– А я не мечтаю.
– Элиан, надо быть серьезнее. Камберлендский альянс…
– Я знаю. – Он взял мою вторую руку, погладил большими пальцами костяшки. – Мы будем воевать. А это значит, что нас убьют. Знаю.
– Тогда зачем ты делаешь так, чтобы они тебя…
Его пальцы замерли.
– Я делаю?! – переспросил он. – О господи, Грета.
Он отпустил мои ладони. Несколько секунд мы стояли посреди темного сада и смотрели друг на друга. Потом Элиан отошел от меня на пару шагов и сел на большой валун, поддерживающий террасу.
– Ну а ты? – сказал он, и голос его резко похолодел. – Готова умереть?
– Может быть, до этого и не дойдет. Панполярная конфедерация – сверхдержава.
«А Камберлендский альянс, – не решилась сказать я Элиану, – непонятно чем объединяемые остатки государства, предшественник которого только что проиграл войну, стыдно сказать, с Конфедерацией Миссисипи». Я решила ответить так:
– Если Камберленд бросит нам вызов… для него это будет война с превосходящим по уровню вооружения противником. Может быть, и не нападут.
Аббат в это не верил. Моя мама в это не верила. Я не верила. Но сейчас я старалась крепко держаться этой мысли.
Элиан порушил мои планы.
– Может быть, вы превосходите нас по уровню вооружения, – сказал он, так сильно подчеркнув последние два слова, что сарказм переливался через край. – Но не в смекалке. Возможно, мы не победим, если выстроим войска шеренгами, которые удобно расстреливать, – поэтому так мы делать не будем.
– Нельзя изменить законы войны.
– Ты не знаешь мою бабушку. Она могла бы изменить даже законы физики, если бы сурово на них посмотрела.
– Но Талис…
– Молчи. Мы будем воевать. Я не сомневался в этом, еще когда попал сюда, и теперь не сомневаюсь. Мы с тобой, принцесса, должны будем умереть, – произнес он с каменной уверенностью.
Я тихонько – и изящно, ведь я же принцесса – присела на террасу рядом с ним.
– Значит, ты точно знаешь? Арментерос тебе сказала когда?
Он ответил не сразу.
– Считаешь, она бы мне сказала? Даже не подумала бы. – (Я только что царапнула ему сердце. Как воочию видела эту ранку.) – Нет, мне ничего не говорили. А тебе?
– Думаю, моя мать считает… что милосерднее скрыть от меня, когда именно это произойдет.
– Понятно. Это сострадание.
Можно было подумать, что он сказал «со страданием». Со страданием сострадание. Так ли? Не знаю. Может, и на самом деле со страданием.
