26 мая в утреннем заседании наступила моя очередь. Справившись о времени своего выступления, я прибыл заблаговременно и, вместо того чтобы занять свое обычное место в шестом ряду партера, на этот раз прямо вошел на трибуну, где заседал президиум.
Жду, что при открытии заседания Авксентьев скажет: слово предоставляется Оленину. Однако пришлось услышать другое. Авксентьев сказал:
— Лидер партии социал-демократов большевиков, т. Ленин, просит предоставить ему слово вне очереди, ибо он настолько занят, что сможет выступить только сегодня.
— Просим! Просим! — зашумел зал.
На трибуну быстрыми шажками, торопливо вошел Ленин. Небольшого роста, коренастый, с лысой головой, высоким лбом, блестящими глазами.
Зал разразился громом аплодисментов.
Стоя позади президиума, я пробовал подсчитывать число присутствующих. В зале не было ни одного свободного места. Весь партер, проходы, ложи и все шесть ярусов заполнены народом.
Очевидно о выступлении Ленина было известно раньше.
Ленин выждал окончания аплодисментов.
Совершенно простым, доступным простому крестьянину языком, несколько картавя, Ленин начал свою речь. Он говорил, что он предлагает проект резолюции по аграрному вопросу от имени социал-демократической фракции съезда, указывая, что проект этой резолюции заранее напечатан и уже роздан делегатам.
— Я не могу, — говорил он, — в кратком докладе развить все основные положения. Основные мотивы моей речи заключаются в том, что земля должна быть немедленно изъята от помещиков и передана без всякого выкупа крестьянам. Вообще собственность на землю должна быть уничтожена. Съезд должен категорически отвергнуть предложение крупной и мелкой буржуазии о том, что должно быть заключено «соглашение» с помещиками.
Ленин говорил немного более часа. Весь зал слушал его с настороженным вниманием. Я же не столько вслушивался в речь Ленина, сколько смотрел на него, стараясь проверить правильность утверждений и слухов, ходивших в армии и здесь, что Ленин является агентом германского генерального штаба.
Не похоже.
Простота речи, убедительность, с какой он говорил о необходимости ликвидации помещичьих землевладений, — все это выдавало в нем настоящего революционера, друга народа и никак не политикана и тем более шпиона немецких властей.
Речь Ленина была покрыта бурными аплодисментами большинства зала.
Следующим оратором выступил эсер, кажется, Вебер, который пытался в своей речи разбить положения, выдвинутые Лениным. Вебер говорил, что он должен констатировать большой прогресс в умах большевиков, в том числе и Ленина.
