По выходе Опарина и Ларкина Завертяев возмущенно обратился ко мне:
— Как вы можете, прапорщик, быть фамильярным с солдатом?
— То есть как фамильярным?
— Подавать руку.
— Разве он не человек?
— Я вас не понимаю. Солдат есть солдат, который не должен рассуждать. Фамильярничанье, подача руки их развращает.
— Знаете что, прапорщик Завертяев, я не знаю, какого вы происхождения, но я того же самого, как и эти солдаты, и когда мне говорят, что солдаты это — серая скотина, то я отношу это на свой личный счет.
— Вы офицер!
— А вы по-моему мальчишка, если не понимаете простых человеческих отношений.
Завертяев вскочил:
— Я доложу командиру полка!
— Хоть самому господу богу или чорту!
На следующий день меня вызывает командир полка.
— Что у вас за столкновение вышло с прапорщиком Завертяевым? — сухо обратился он ко мне.
— Ничего особенного не было, господин полковник, просто мне не понравилось его вмешательство в чужие дела.
— Он был обязан вам напомнить, что офицер должен с солдатами и на службе, и в неслужебное время держать себя, как подобает офицеру.
— Может быть, вы и правы, господин полковник, но когда я встречаю своего товарища, друга детства, то не могу к нему подходить иначе, как к моему бывшему товарищу.
— Значит, у вас в комнате ваш товарищ был?
— Это мой односельчанин, друг детства.
— Ну, это другое дело. Я полагал, что к вам вообще заходят солдаты.
В тот же день при встрече с о. Николаем я завел разговор о происхождении Завертяева.
— О, это отличный молодой человек, прекрасный офицер. Из хорошей семьи, в нем сразу воспитание чувствуется, — говорил поп. — Его отец — директор крупного предприятия в Средней Азии, в чине действительного статского советника.
Теперь понятно, почему Завертяев сидит делопроизводителем полкового суда.
К моему удивлению, вскоре после разговора с попом Завертяев снова появился в моей комнате.
— Простите меня, прапорщик Оленин, что я допустил у вас неуместную выходку.
Я насторожился.
— Я считаю, что вы совершенно правы, когда, встречаясь со своими старыми знакомыми, в каком бы они звании ни были, принимаете их в дружественной форме. Я поступил бы точно так же, если бы встретился с каким-нибудь школьным товарищем, хотя бы и в солдатском платье.
— Я вам тогда же сказал, Александр Исаич, что это мой земляк.
— Я поступил по-мальчишески, просто не подумал, прошу извинить меня.
— Я человек не злой, ничего особенного не произошло. Если я сказал вам грубость, то прошу в свою очередь извинить меня.
