— Если бы ты мир привез, я рад бы был. А то революция! Эка важность, если нас по-прежнему здесь держать будут! Мир нужен. Осточертела война! — истерично прокричал Воропаев.
— Какой ты чудак, — успокаивал я Павла, — раз революция, то и мир скоро. Посиди здесь. Я на минутку схожу к командиру с рапортом.
Оставив Воропаева пить чай, я оделся, прицепил револьвер и направился к штабу.
В одной из больших комнат штаба уже собралась группа офицеров, прибывших за получением жалованья. Среди офицеров я увидел Земляницкого, Борова, Остроухова и несколько других знакомых товарищей.
— А, Оленин! Вернулся… Что хорошего?
— Много. Такие, господа, интересные новости!
— Что такое, говори, говори! — обступили меня.
Молокоедов прикрыл свою шкатулку с деньгами и в свою очередь вытянул голову в мою сторону.
— Революция, господа!
— Что? Что? Как ты сказал?
— Революция, господа!
— Какая, где?
— Самая настоящая, красная.
— С зелеными ушами, — вставил Земляницкий.
— И уши красные и руки длинные!
— Довольно шутить! — крикнул Боров. — Говори толком, что знаешь.
— Свергнуты министры. Государственная Дума взяла власть в свои руки. Созданы Советы рабочих депутатов. Войска на стороне Думы. Слышно, что Николай отрекся…
— Чего вы здесь болтаете, прапорщик! — раздался за моей спиной резкий голос.
Я оглянулся. Позади стоял полковник Хохлов.
— Рассказываю новости, господин полковник, могу повторить: образовано Временное правительство, свергли власть старых министров, царю предложили отречься от престола…
— Вы что, прапорщик, сумасшедший или пьяны? — резко закричал Хохлов.
— Ничего подобного. Передаю верные слухи.
— Если, прапорщик…
— Поручик, господин полковник.
— Если, поручик, вы будете распространять такие вещи, то я немедленно отправлю вас на гауптвахту!
— Ваше дело, господин полковник.
Молодые офицеры, затаив дыхание, слушали мои пререкания с Хохловым.
— Я думаю, господин полковник, — обратился я к Хохлову, — что вам все это уже известно. В Петрограде произошла революция, и о ней на фронте не могут не знать.
— Когда фронт будет знать, вас не касается. А сейчас я вам воспрещаю, прапорщик…
— Поручик, господин полковник.
— …воспрещаю распространять подобные нелепости!
— Истинные факты, господин полковник.
— Петр Маркович, — обратился Хохлов к Молокоедову, — я вас прошу перейти для раздачи жалованья в мой кабинет, а вам, господа офицеры, — обратился он к присутствующим, — стыдно слушать всякие нелепости от солдатского прапорщика.
