Он всегда ценил эти редкие поездки в глубинку России, что то сродни экстриму — эти непролазные дороги, дикие нетронутые цивилизацией места.
Про монастырь он узнал еще в Красноярске, от местного епископа.
— Место намоленное, даже провидец свой есть. Мы со своей стороны, проверку делали, так успел его кто-то упредить, ушел в тайгу, не встретили. В народе, вера в него больше, чем в..-но не договорив, осенил себя крестным знамением.
День был скоромный, паломников, в эту спрятанную за лесами и озерами с болотами обитель, было немного.
Попадали они в обитель по озеру, монастырь держал на озере паром.
Конечно, он выбрал самый легкий путь — по воздуху, на вертолете.
Варю, свою молодую возлюбленную, он взял неохотно, монастырь был мужской, нравы сибирские строгие. Но ему казалось, что дар, икона 17 века, достаточный повод нарушить монастырский уклад.
После посадки, охрана прочесала кусты, и старший дал отмашку хозяину. Он вышел из вертолета, подав спутнице руку.
Светило жаркое таежное солнце, звенел над озером гнус, стрекотали в траве кузнечики. Телохранители, молодые здоровые ребята, не верящие и в бога, ни в черта разлеглись на берегу, смотрелись они довольно комично в черных отутюженных брюках и лаковых туфлях.
Он ждал самого настоятеля, но из-за кустов показался маленький неказистый послушник.
Монашек был недокормыш, либо болен, либо нес непосильный постриг.
Смотрел долу, и даже вздрогнул услышав женский голос. Варя поприветствовала его, звонкий ее голос, эхом прокатился по берегу.
— Отец настоятель ждет нас?
— Да, но гостеприимный дом сгорел от молнии, потому странников мы не принимаем. Все местные об этом знают, пусть ваша спутница ждет на берегу.
Он не привык, чтобы ему отказывали, и унижение, перед любимой женщиной, привело его в бешенство.
Сдерживать себя на этом пустынном берегу казалось ему глупостью, поэтому он хриплым от гнева голосом сначала грязно ругнулся, потом отдал распоряжение, грузиться в вертолет.
Но Варя, взяла его за руку и увела от охраны и монашка. Сняла с шеи легкий шелковый шарф и провела по влажному, усыпанному мелкими капельками пота, лбу.
Подойдя близко — близко, что слышно было биение сердца, прошептала: «Володя, успокойся. Я подожду на берегу. Я тебя всю жизнь ждать готова».
Конечно он понял намек, она не боясь проклятия родителей, ненависти его жены и детей, дарила ему себя.
Правда пока еще, несмотря на грязные сплетни, ничего кроме романтических цветов и поездок в театр, не было.
