— Но чем нам могут помочь свидетельские показания Майлза?
Я тяжело вздохнул:
— Мне нужно заставить его рассказать о Блэре. Это единственная наша надежда.
— Так ведь мы можем использовать и самого Блэра, — сказала Лайза. — Если, конечно, нам удастся его найти.
— Забудь о Блэре, — резко ответил я.
Она как-то странно посмотрела на меня и спросила:
— Почему?
О ночной встрече с Блэром в офисе я ей не рассказывал.
— У меня нет времени на поиски.
— У меня есть, — ответила она, снимая со стола ключи от машины. — Мне нужно лишь обрушить на него прославленное обаяние Слоунов, и никуда он от нас не денется.
Она сунула в рот кусок пиццы, встала и устремилась к двери.
— Лайза! — крикнул я. — Отдай ключи!
— Угум-м! — ответила она. И исчезла.
Я вскочил, бросился за ней, однако споткнулся о коробку с остатками большой пиццы и упал, угодив в нее обоими коленями. Ко времени, когда я выскочил из дома, огни моего «крайслера» уже едва различались в дальнем конце улицы.
На следующее утро, проснувшись около шести утра на работе, я первым делом выглянул в окно. Машины на ее обычном месте не было. Я позвонил к себе домой — никто не ответил. Меня начала бить нервная дрожь. Все будет хорошо, сказал я себе. Скорее всего, она сейчас на пути к моей конторе.
К семи часам я издергался окончательно.
Мой дом находится всего в шести кварталах от работы, поэтому я решил прогуляться пешком. Ни недавно сваренного кофе, ни сообщения на автоответчике, ни признаков того, что Лайза провела эту ночь в своей постели, я там не обнаружил.
Я посмотрел на часы: семь тридцать пять. В суде я должен был появиться в девять, а перед перерывом на ланч мне предстояло выступить с заключительной речью. Я позвонил в службу заказа такси и, положив трубку, принялся расхаживать по гостиной, обдумывая свое выступление. Проблема состояла в том, что подготовить следовало два его варианта. Один основывался на версии «это сделал Блэр». Другой, слащаво-сентиментальный, представлял собой попытку посеять в умах присяжных обоснованные сомнения. Чувствовал я себя ужасно — до безобразия неподготовленным.
В размышления о речи я погрузился настолько, что, снова взглянув на часы, с удивлением обнаружил: уже восемь семнадцать. Такси так и не появилось. Дорога от дома до суда занимала, если ехать на машине, минут десять. Правда, мне еще нужно было заскочить в офис. Стало быть, получалось пятнадцать.
Я снял с телефона трубку, чтобы второй раз позвонить насчет такси, однако никаких гудков не услышал. А спустя мгновение в ней прозвучал несколько озадаченный голос:
