Два дня, прошедших после нашего возвращения в Пикерэл-Пойнт, Лайза потратила на какие-то дела, о которых ничего мне не говорила. Она заняла свободный кабинет моего офиса, поставила в его углу стол, телефон и сидела там за закрытой дверью. А под конец второго дня, войдя в мой кабинет, объявила:
— Нашла!
— Кого?
— Сына Майлза и Дианы.
Я разулыбался:
— И как тебе это удалось?
— Звонила по телефону, и звонила очень много. Сначала в нью-йоркское Управление актов гражданского состояния — назвалась врачом «скорой помощи» и сказала, что мне необходимо найти настоящих родителей поступившего к нам неизвестного, который был в свое время усыновлен другими людьми. Сказала, что, если в течение восемнадцати часов он не получит порцию некоей невразумительной аминокислоты, а это требует переливания крови его ближайшего родственника, ему конец. И сказала, что его жена пригрозила в случае смерти подать на меня в суд, а заодно и на тех бюрократов, которые откажут мне в помощи. И передо мной тут же расступились воды Красного моря. Только после того, как женщина, с которой я разговаривала, сообщила мне его имя, до нее дошло: «Минутку. Если он вам неизвестен, как же вы можете знать его жену?»
Я рассмеялся.
— Выяснилось, что при рождении он был назван Безымянным ван Бларикумом.
— Безымянным? Господи, похоже, ван Бларикумы, когда он родился, и впрямь спятили.
— Похоже. Затем я позвонила в нью-йоркское Управление социального обеспечения и назвалась копом из полицейского управления Пикерэл-Пойнт. Сказала, что следствию срочно требуются сведения о судьбе Безымянного ван Бларикума, и сотрудник УСС мне эти сведения дал. Согласно архивным записям, его сначала переименовали в Дэвида ван Бларикума, а когда в возрасте двенадцати лет он был усыновлен, то в Отто Герда Хойзенфелтера. Я позвонила Хойзенфелтерам в округ Клинтон, штат Нью-Йорк. И они сказали, что не видели его уже пять лет. С тех пор, как он — заметь — в последний раз вышел из тюрьмы.
У меня поползли вверх брови:
— Без шуток? А где он отбывал срок?
— Похоже, он проводил в тюрьме больше времени, чем на свободе. Сидел за нанесение побоев в тюрьме округа Клинтон, потом в «Рикерс-Айленд», потом в тюрьме округа Волузия, штат Флорида. Потом в исправительном заведении города Колумбия, штат Южная Каролина, — за физическое насилие при отягчающих обстоятельствах. Это было в 92-м. А дальше пусто. Я снова позвонила в штат Нью-Йорк, Хойзенфелтерам: «В чем дело? Вы сказали, что он вышел из тюрьмы пять лет назад, но никаких документов на этот счет я найти не могу». Теперь прямая цитата из Хойзенфелтера: «Этот сукин сын ненавидит нас до того, что сменил имя». Я спрашиваю: «На какое?» Он отвечает: «А на черта мне это знать?» Я начала искать документы о смене имени. В Нью-Йорке пусто. Во Флориде пусто. В Южной Каролине — есть. Стала проверять его новое имя. И пожалуйста — еще один срок, на сей раз за нападение на полицейского. Догадайся, где он сидел?
