Мы с Лайзой ехали на такси в аэропорт, беседуя дорогой о нашем деле.
— Предположим, только предположим, что Майлз жену не убивал, — сказала Лайза. — Но зачем он состряпал невероятную историю об убившем ее таинственном взломщике? Единственный логичный ответ — если считать, что он не виновен, — таков: Майлз выгораживает своего сына.
— Возможно. Однако, по словам Мак-Дейрмида, о том, что ребенок выжил, ему не сказали.
— А что, если он как-то узнал об этом? Может быть, сын сам с ним связался.
— Хорошо, Лайза, давай рассмотрим такой деликатный вопрос: что следует делать, когда твой клиент высказывает пожелания, которые явно идут вразрез с его правовыми интересами? Допустим, я заявляюсь в тюрьму и весело сообщаю Майлзу: «Ну так вот, мы считаем, что у вас есть сын и вы знаете о его существовании. И вам известно, что, в силу устава трастового фонда Дианы, ваш предположительный денежный мотив можно попросту выбросить в форточку. А теперь скажите, Майлз, это ваш сын убил ее?» Майлз может, конечно, признаться, что он покрывает своего ребенка. Однако я думаю, что он скажет мне следующее: «Насколько известно мне, Чарли, мой сын мертв. Жену убил таинственный незнакомец, и я не желаю, чтобы вы тратили время на расследование, связанное с моим предполагаемым сыном, который скончался тридцать лет назад». После чего я буду этически обязанным следовать его указаниям.
— Но ты также этически обязан сказать ему об этом, — ответила Лайза. — Разве нет?
— До тех пор пока Майлзу неизвестно, что мы знаем о существовании его сына, он не может потребовать, чтобы мы отказались от этой линии расследования. И такой подход этически оправдан, поскольку единственное свидетельство существования сына — это слова старика, который мог знать то, о чем он говорил, а мог и не знать. Так что сейчас мы просто занимаемся тем, что собираем факты, которые имеют отношение к делу. А когда у тебя появятся какие-то результаты — если они появятся, — я сообщу клиенту о имеющемся у него выборе.
Лайза вгляделась в меня с каким-то странным выражением:
— Ты выглядишь страшно довольным собой, папа.
Я ухмыльнулся:
— И знаешь, что особенно смешно? Я действительно собой доволен.
А следом, уже серьезно, я сказал:
— Однако все это означает, что, когда мы вернемся домой, дел у тебя будет невпроворот.
