Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня».
Какая-то она угнетенная, что ли, а ведь жили богато.
Ах, как хорошо! Ах, как подходит для моих чувств!
«Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья».
Нет, не подходит. Теперь нет забытых селений. Теперь все селенья на учете. Это письмо отсталое. «Мученья» хотя подходят…
«То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя…».
Что же это? «Совет» и «небо»… Религия… Вот обидно!
«Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель…».
«Ангелы-хранители»… Смешно. «Искуситель коварный»… Что такое искуситель? Черт? Татьяна, а мне не подходит. Пушкин, а мне не годится. Вот обида! Может, я зарвалась и считаю себя культурнее такой знаменитой барышни? (Вдруг.) Пишу! Пишу это место своими словами, как она!
«Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает…».
Правда, очень правда.
«Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна».
Это очень прекрасно. Но только Татьяна была опять-таки малоактивная. Разве можно так опускаться? «И молча гибнуть я должна». А если поставить вопрос ребром — и молча гибнуть я должна? «Люблю» — пожалуйста, но без этих «молча», без разных «я вас люблю», без всяких писем. Подумаешь — Пушкин! Тоже, наверно, были хорошие цацы со своим Евгением Онегиным! Конечно, они беспартийные, помещики… А Николай Кременской… Прискачет он на рассвете в поле, сам веселый, и он всех знает, и все мы знаем его. Нет, он наш, и он у нас герой… вот как я его обожаю. Я тоже, наверно, несчастная. Ах, милый, дорогой Пушкин! Написать? Да? «Я вас люблю — чего же боле? Что я могу еще…». Правильно. Рассудок уже не работает.
Входит Людмила.
Людмила. Машка, пойди глянь на барометр у отца.
Маша. А что?
Людмила. Снег пошел.
Маша уходит, возвращается.
Ну, что там?
Маша. «Что», «что»!.. Все равно что.
Людмила. Машка, что ты как пьяная?
Маша(обняла ее). Людмила, я влюбленная…
Людмила. Машка, в кого? В кого?
Маша. В товарища Кременского.
Людмила. Ты ополоумела!
Маша. Знаю.
Людмила. Я так и ждала. Машка, ты ополоумела!
Маша. Знаю уже.
Людмила. Он очень любит тебя. Ты у него на особом учете. Но нельзя же нам понимать любовь наших руководителей как чисто половую любовь.
Маша. «Чисто половую»… Иди ты, бессовестная! Я его, как на картине люблю.
Людмила. Машка, выкинь из головы любовь… Это не любовь, а простуда, глупости, романтика. Я в институте по двум профессорам подряд убивалась.
Маша. И по двум прошло?
Людмила
