Вегу пришлось выталкивать силой. Сцепившись в клубок, мы покатились по грязи, захватывая ртами вонючую жижу. Пароход со скрежетом рухнул неподалёку, обдав нас отвратительной мутной волной.
— Стой, дура! — я перехватила обезумевшую девушку за ноги и повалила на землю. — Котел может взорваться в любую минуту.
Пробитый пером иглокрыла шар сдулся и облепил деревянный корпус — жалкое зрелище. Взорваться он так и не взорвался, зато взорвалась его создательница. Разразившись бурными рыданиями, она целый час не желала трогаться с места, пока я сооружала некое подобие шалаша из досок и парусины. Занятая этим делом, я могла хотя какое-то время не думать о том бедственном положении, в котором мы очутились. А приятного в нем действительно было мало — одни в сердце болот (я бы даже сказала Болот), без еды и надежды на совершенно случайно проплывающий над нами пароход долго мы не протянем. Украдкой я достала компас и тут же спрятала бесполезную железяку обратно, измененный до неузнаваемости, изуродованный Катастрофой магический фон подстроил под себя даже законы природы, которым, между прочим, приличествовало оставаться неизменными в любой точке света. Когда убежище было готово, я побросала под навес пожитки, в основном мои, и позвала Вегу. Девушка на удивление легко согласилась. У меня даже возникло неприятное чувство, что она старательно симулировала истерику, чтобы не помогать, только глаза у нее были красными и слезящимися, а нос распух до неприличия.
— Нас ведь будут искать, да? — это было первой фразой, что она произнесла с момента крушения.
Прежде, чем я придумала утешительный и в меру травмирующий ответ, мне на плечо взобрался Лу и, возмущенно шевеля длинными усиками, резко заявил:
— Не будут, глупая ты девчонка. Пароходы здесь не летают, а помощники алхимиков слишком часто пропадают, чтобы их всех искали, высунув языки.
Вега вытаращила глаза и смертельно побледнела. Мерзкий крыс, только его откровений нам обеим и не хватало!
— Вега, не слушай е…
— Он разговаривает! Совсем как человек! — девушка протянула руку к зверьку и едва успела отдернуть, прежде чем острые зубы сомкнулись на ее пальцах. — Что это такое?
Если бы крысы умели краснеть, белоснежная шкурка Лу приобрела бы насыщенный бордовый цвет. Он даже, кажется, задрожал от злости:
— Я не «что», я «кто»! Тебя вообще чему в школе учили, невежда? Я, да я… Ну скажи ей, Ардис!
Я не выдержала и громко расхохоталась. Через пару секунд ко мне присоединилась Вега, сначала тихо и смущенно, постепенно набирая громкость, и вот мы уже обе повалились на спины от смеха. Мокрые, грязные, в ссадинах и кровоподтеках, мы хохотали как сумасшедшие, не обращая внимания на возмущенное верещание Лу. Отсмеявшись, я все-таки пояснила:
