Оружие подействовало. Зеленое объятие замерло незавершенным.
– Че-во? – проквакала болотница.
– Я с уважением хочу вам сказать, что сожалеем о своем бесцеремонном вмешательстве и благовоспитанно изъявляем желание зайти завтра повторно, но уже с соблюдением всех приличий, – уважительно склонив голову, Иванушка стал пятиться боком, стараясь при этом вытолкать перед собой, как буксир, несопротивляющегося чародея.
– Че-во? – снова квакнуло существо, и глаза у нее стали больше раза в полтора, и теперь скорее, напоминали пирожковые тарелки из того же сервиза, нежели блюдца.
– Я имею в виду, что своим спонтанным вторжением в вашу тихую обитель спокойствия и уединения мы вызвали беспокойство и непонимание такой неординарной персоны, каковой является хозяйка данного несравненного водоема…
Буксир налетел на парапет набережной.
Иванушка натолкнулся волшебником на незыблемую твердь руки болотницы.
Процесс встал.
– Не пущу, – хихикнула она. – Мои. Мои. Утоплю.
– За что? – взмолился Иван, оставив попытки заморочить ей голову. – Мы просто мимо проходили! Мы сейчас уйдем!
– Не уйдете! Мои! Мое! Топить! Топить! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Лукоморец почувствовал, как кольцо рук начинает медленно сужаться, и непреодолимая сила толкает его к кочке-острову, к разверстому в хищной улыбке рту чудовища…
– Не бойся, царевич, – неожиданно раздалось бормотание со стороны безмолвного прежде студента. – Сейчас, сейчас… Вот, нашел… Сейчас она пожалеет… Грязная мокрая тварь…Я выморожу ее поганое болото до дна вместе с его мерзкой хозяйкой! Ну, погоди!..
И Агафон быстро-быстро зашептал заклинания, вперяясь сузившимся мстительным взором в крошечный обрывок бумажки, который он пару секунд назад выудил у себя из рукава нижней рубахи.
– Сюда! Сюда! Мои! Топить! Топить! – верещала от восторга болотница, сжимая смертельные объятия, и Иван почувствовал, что еще несколько секунд – и обещанный лед сомкнется уже над их бессчастными головами.
Но специалист по волшебным наукам гордо мотнул головой, выкрикнул заключительное «тамам!», и в ту же секунду небо над их головой, и без того не страдающее голубизной, почернело и взорвалось громом. В болото вонзилась ослепительно-синяя молния, из ничего возник яростный вихрь, и Иванушка к глубокому удивлению своему почувствовал, что взлетает.
Правда, мельком увидев на лету физиономию и глаза болотницы, взмывшей на волнах взбесившегося воздуха мимо него вверх ногами, понял, что в непонимании своем не одинок. Тарелок, кроме спутниковых, для описания размеров ее глаз, не оставалось.
