Горький писал: «Был здесь Шаляпин. Этот человек — скромно говоря — гений.
Не смейся надо мной, дядя. Это, брат, некое большое чудовище, одаренное
страшной, дьявольской силой порабощать толпу. Умный от природы, он в
общественном смысле пока еще — младенец, хотя и слишком развит для певца.
И это слишком позволяет ему творить чудеса... Пока я не услышал его — я не
верил в его талант. Ты знаешь — я терпеть не могу оперы, не понимаю музыки.
Он не заставил меня измениться в этом отношении, но я пойду его слушать,
если даже он целый вечер будет петь только одно «Господц помилуй!». Уверяю
тебя — и эти два слова он так может спеть, что господь — он непременно
услышит, если существует, — или сейчас же помилует всех и вся, или превратит
землю в пыль, в хлам, — это уж зависит от Шаляпина, от того, что захочет он
вложить в два слова.
Лично Шаляпин — простой, милый парень, умница. Все время он сидел у
меня, мы много говорили, и я убедился еще раз, что не нужно многому учиться
для того, чтобы много понимать. Фрак — прыщ на коже демократа, не более.
Если человек проходил по жизни своими ногами, если он своими глазами видел
миллионы людей, на которых строится жизнь, если тяжелая лапа жизни хорошо
поцарапала ему шкуру — он не испортится, не прокиснет от того, что несколько
тысяч мещан улыбнутся ему одобрительно и поднесут венок славы. Он сух —
все мокрое, все мягкое выдавлено из него, он сух — и, чуть его души коснется
искра идеи, — он вспыхивает огнем желания расплатиться с теми, которые
вышвыривали его из вагона среди пустыни, как это было с Шаляпиным в
С[редней] Азии. Он прожил много, — не меньше меня, он видывал виды не
хуже, чем я. Огромная, славная фигура! И — свой человек!»
Самобытная личность Шаляпина не могла не пленить Горького. Однако
скоро Горький почувствовал, что у Шаляпина нет определившегося
мировоззрения, что его жажда свободы, независимости чрезвычайно стихийна.
Близость с Горьким заставила Шаляпина пересмотреть некоторые свои взгляды.
В 1901 году в издательстве «Знание» в Петербурге печаталось собрание
сочинений Горького. Писатель подарил его певцу с таким автографом: «Милый
человек Федор Иванович! Нам с тобой нужно быть товарищами, мы люди одной
судьбы. Будем же любить друг друга и напоминать друг другу о прошлом
нашем, о тех людях, что остались внизу и сзади нас, как мы с тобой ушли вперед
