система причала: когда пароход приставал к берегу, с борта на берег
сначала бросалась длинная тонкая веревка с грузилом на конце, ко
торую там ловил береговой матрос и начинал быстро тянуть ее к себе.
Тонкая веревка, в свою очередь, была привязана к тяжелому канату
с петлей. Вытянув тонкую веревку, береговой матрос затем вытягивал
и тяжелый канат и закидывал его петлю на врытую в землю тумбу
или же просто на какой-либо поблизости расположенный пень. После
того пароход подтягивался к берегу по канату и закреплялся в опре
деленном положении. Тонкая веревка именовалась «легостью», тол
стый канат назывался «чалкой».
93
ред, туда, где, клубясь и туманясь, медленно бежали на
встречу темные широкие воды и поросшие лесом обрыви
стые крутояры.
Кругом была дикая и могучая природа. Гигантские ре
ки, дремучая тайга, бесконечная линия берегов, широкое
белесоватое северное небо, которое по ночам так ярко
отражалось своими звездами в потемневшей глади воды.
И нигде, почти нигде, не было человека! Изредка под кру
тояром мелькнет маленькая рыбачья деревушка, изредка
пробежит группа островерхих остяцких чумов, прилепив
шихся на плоском берегу песчаного острова, изредка по
кажется струйка синеватого дыма над какой-либо одино
кой хижиной... И опять — вода, лес, небо, острова, стаи
птиц, пустынные берега, дикие звери... Я помню случай:
медведица с несколькими медвежатами выскочила из тай
ги к воде, и долгими, удивленными взглядами они прово
жали бежавший мимо пароход. И так день за днем. Ка
залось, мы плывем в бесконечность...
В памяти у меня осталось село Самаровское... Здесь
два сливающихся могучих потока — Обь и Иртыш — обра
зуют острый гористый мыс, весь заросший диким сосновым
лесом. По шаткой деревянной лестнице, специально устро
енной для проезжавшего через Самаровское в 1891 году
наследника престола — впоследствии Николая II, — мы с
отцом поднялись на вершину мыса. Картина, открывшая
ся нашему взору, была поразительна. Слева шла широкая,
в несколько километров, желто-серая полоса Иртыша,
справа катила свои мощные темнобурые воды Обь. Обе
гигантские струи сливались, но далеко, насколько хватал
глаз, можно было ясно видеть линию водораздела. Как
широка была здесь река? Мне она казалась безбрежной.
С высоты мыса видна была только вода, вода, вода... Кое-
где слегка туманились плоские острова, поросшие ивня
ком... И дальше, под самым горизонтом, с трудом разли
чалась синеватая линия другого берега. Это было точно
море.
— Сколько верст наперерез? — спросил отец, сделав
