торые на землю падают лучи солнца. Почва под ногами
царизма колеблется. В народных массах, и прежде всего в
рядах пролетариата, нарастают все большие беспокойство,
волнение, воля к борьбе за освобождение. Идет 1905 год.
И в душе дяди Миши, как в полупотухшем костре под
слоем пепла, вновь начинает разгораться тот боевой дух,
который согревал его в молодости. Чемоданов никогда не
был строго партийным человеком. В дни «Света и тени»
он отражал настроения революционного народничества, но
и тогда он не был «народником» в тесном смысле этого
слова. В годы безвременья он, подобно моим родителям,
стал одним из тех левых, прогрессивных, антицаристски
настроенных интеллигентов, которые, если можно так вы
разиться, представляли собой «легальную оппозицию» са
модержавию. И теперь, когда первые удары революцион
ной грозы разбудили в дяде Мише его старые боевые
инстинкты, он сначала выходит на арену в качестве рево
люционного одиночки. Он ходит на все митинги и собра
ния, он собирает деньги и подписывает адреса и петиции,
он говорит на съездах и требует освобождения арестован
ных. Но он не записывается ни в одну из партий. Мало-
помалу, однако, события и собственные настроения начи
нают все больше толкать Чемоданова туда, где горячее
всего кипит борьба против самодержавия. Дядя Миша
сближается с московскими большевиками. Он становится
сторонником вооруженного восстания. И тут он вновь воз
вращается к своему острому и убийственному оружию —
карандашу. Он выпускает целую серию талантливо сде
ланных политических открыток, которые с несравненной
силой наносят удары царизму, реакции, генералу Трепову,
«реформатору» Булыгину и ядовито высмеивают трус
ливо-соглашательскую позицию либеральной буржуа
зии. Заканчивается эта серия замечательной, истинно про
роческой карикатурой: царь пляшет на груде черепов, и
рядом тот же царь на виселице. Подпись гласит: «Допля
шется». Эти революционные открытки тайно печатаются
в одной из московских фотографий, распространяются в де
сятках тысяч экземпляров и приносят значительный доход,
который идет в кассу Московского комитета большевиков
и в политический Красный крест.
Но вот революция на отливе. Потрясенный царизм вре-
88
менно возвращает себе власть. Начинается дикая расправа
со всеми врагами самодержавия. Ее жертвой становится и
дядя Миша. Два обыска. Арест. Бутырская тюрьма. Кру
позное воспаление легких, схваченное в сырой, холодной
камере. Выпуск на поруки умирающего заключенного. От
