лей, предложений, планов, проектов. Его голова все время
быстро работала, как какой-то умственный мотор. Влетая
в дом и наскоро целуясь с взрослыми и ребятами, дядя
Миша сразу же кричал:
— Детишки, завтра утром идем на плотину рыбу удить!
Я удочки привез.
Мы реагировали, конечно, радостными возгласами.
А дядя тут же продолжал:
— Только чур у меня не плакать! Кто заплачет, брошу
в пруд, на удочку ловить буду.
Мы отвечали дяде взрывами хохота. Потом дядя на
чинал всех нас тормошить — в куче или поодиночке. Бо
ролся со мной, носил на шее маленького Миньку, таскал
подмышками Юленьку и Гуньку и вообще проделывал
бездну всяких шалостей и глупостей, приводивших нас,
ребят, в самый дикий восторг.
Рано утром в воскресенье старшие дети действительно
отправлялись с дядей Мишей на рыбную ловлю, или на
Чортов Мост, или в какую-либо дальнюю прогулку за Мо
сква-реку, или на ярмарку, только что открывшуюся в со
седнем селе, где так весело было кружиться на карусели
и где продавались такие вкусные пряники. Эти экскурсии
с дядей были для нас ни с чем несравнимым наслажде
нием. Потом мы возвращались домой, после обеда дядя
ложился прикорнуть на часок, а дальше... дальше он либо
рассказывал нам какие-либо страшно интересные истории,
которые мы слушали, затаив дыхание, либо принимался за
карандаш. Дядя отличался большим художественным та
лантом, и под его кистью на наших глазах с необычайной
легкостью вырастали дома, поля, горные хребты, морские
пейзажи. Все выходило, как живое. Помню, однажды был
серый, дождливый день, с хмурым небом и быстро бегу
щими облаками. Мокрые галки сидели уныло на деревьях.
Из окон нашей дачи видна была разбитая деревенская
дорога, превратившаяся в сплошное море грязи. За ней
80
открывалось широкое желтое поле колосящейся ржи. При
рода навевала тоску, грусть и скуку. И мне было тоскливо,
грустно и скучно. Мы никуда не ходили, и дядя с утра
занялся рисованием. Он выглянул в окно и что-то невнятно
хмыкнул про себя. Потом взял кусок ватманской бумаги и
краски.
— Дядя, неужели тебе интересно рисовать эту гряз
ную дорогу? — изумился я. — Что в ней красивого?
— А почему бы и нет? — откликнулся дядя. — Вот по
годи, пока я окончу.
Дядя быстро заработал кисточками, от времени до вре
мени пристально поглядывая в окошко. Через час картина
была готова. Я взглянул на нее и ахнул. Предо мной
лежал прелестный акварельный пейзаж, и даже эта гряз
ная, разбитая дорога выглядела на нем какой-то глубокой
и интересной. Дядя с улыбкой наблюдал эффект, произ
