«Вчера наблюдал за полетами. Бросилось в глаза нежелание, с каким собирался в воздух П. Помню, когда
он два года назад только пришел к нам из училища, его нельзя было удержать на земле...
После полета отозвал его в сторону. Спрашиваю, в чем дело. Мнется... «Отлетали положенное?» «Так
точно». «Так что же?» «Да разве это полет? — отвечает. — Просто «галочки» кому-то в журнале
поставить надо. Что делаешь в воздухе, никого не интересует. У меня горючего на четыре-пять часов.
Свое задание я выполняю за два. Но сесть не могу. Вот и «утюжу» небо, пока время не выйдет.
«Отутюжил» положенные часы, выложили на «Т» твой номер — можешь садиться и идти гулять. А кому
это надо?»
П. прав. Это никому не надо».
Смушкевич ищет. Вместе со своим штабом он начинает разрабатывать план боевой подготовки.
Старый журнал. На обложке: «План боевой подготовки Витебской бригады на 1933 год».
Выцветшие чернила. Фамилии летчиков. Иных из них уже нет в живых. Но живет каждая клеточка
журнала. Четкий, нарастающий ритм слышится в этих по-военному лаконичных записях...
«Все машины своевременно вышли на «цель»».
«Стрельбу по конусу эскадрильи №... и №... вели успешно».
«Все отряды выполнили упражнения по стрельбе и бомбометанию».
Ни о какой «утюжке» неба речи больше не было. Каждый летчик, каждый отряд, каждая эскадрилья
теперь получали вполне определенное задание.
Попробуй не прийти вовремя к полигону — не успеешь выполнить упражнения, ведь на хвосте у [20]
тебя сидит следующий. Вот тебе и проверка умения ориентироваться, выдерживать маршрут и скорость.
В общем, всего того, что раньше измерялось только количеством проведенных в воздухе часов. А
пробоины в мишенях и в конусе добавляли к этому еще и рассказ о том, как проходит стрельба в полете.
Еще одна запись в журнале: «Летчик Александров успешно установил радиосвязь с аэродромом».
Это было целое событие. Неподалеку от штаба находилась машина с радиостанцией. И всего в
нескольких километрах от нее был самолет. Смушкевич сидел возле радиста. Грохотом, треском, свистом
откликался на позывные эфир. И вдруг... Та-та-тата. И еще раз: Татта-тат-та... Сомнений быть не могло: кому-то удалось прорваться.
— Здорово! Молодчина! — радовался Смушкевич. — Это большая удача.
Их было совсем немного на первых порах, чей голос удавалось услышать в эфире. Авиация еще только
освобождалась от немоты.
Все это было подготовкой к самому главному, чего хотели добиться витебцы, — летать в любых
условиях, как на войне.
