В то время уже многие летчики понимали, что боевые условия не дадут никаких скидок на холод и
непогоду, что рано или поздно техника преодолеет и эти барьеры на пути в небо. Но надо, чтобы они, летчики, тоже были готовы к этому. Заслуга Смушкевича не только в том, что он понимал это, но и в том, что у него хватило смелости от слов перейти к делу. .
Утром в квартире Смушкевичей раздался звонок. Открыв дверь, Бася Соломоновна увидела целую
делегацию женщин.
— Мы к Якову Владимировичу, — заявили они.
— Входите. [21]
— Вы уж, Бася Соломоновна, будьте нашим союзником, — перебивая друг друга, заговорили женщины.
— Правда, выручайте... Сколько гарнизонов объехали, а такого нигде не было.
— А в чем дело? — спросила жена Смушкевича.
— Да в лагерях этих... Мало ему полетов днем, так он и ночью придумал. Лета не хватать стало — давай
зимой теперь.
Жена командира молча слушала женщин. Где-то в глубине души, как и каждая женщина, которая хочет, чтобы ее муж был подольше дома, с нею, с детьми, она была с ними согласна. И до того редко бывавший
с семьей, Яков Владимирович теперь оставался дома еще реже. Но, хорошо зная мужа, она понимала, что
иначе он не может, что говорить с ним бесполезно. Не будь этого — не была бы счастлива их жизнь. Но
как все это объяснить им?
— А Якова Владимировича нет, — сказала она. — Уехал.
— Куда?
— В лагеря...
Женщины смущенно затихли. Выходит, и жене командира бригады не легче.
А в лагерях дни до предела насыщены учебой, работой, полетами. Под аэродром решили использовать
замерзшее озеро Лесвидо. Моторы отогревали горячей водой, которую подвозили в установленных на
санях бочках. Их почему-то прозвали «гончарами». Отогревшись, моторы подавали голос. Самолеты
уходили в небо.
Смушкевич, как и все летчики, жил в палатке. Вставал он, наверное, раньше всех в лагере, с
удовольствием до красноты растирался снегом и свежий, бодрый приходил на озеро к началу полетов. Он
[22] был доволен. То, что задумал, претворялось в жизнь. Это натолкнуло его на мысль пойти еще
дальше. И когда с начальником штаба они подводили итоги зимней учебы, он сказал:
— Ну, хорошо, зимой мы выехали сюда, а летом все полеты опять с одного хорошо оборудованного
аэродрома. А начнись война, этот же аэродром первым подвергнется удару. Откуда тогда воевать? —
Смушкевич вопросительно посмотрел на Синякова.
— Стало быть, придется искать другие, — ответил начальник штаба.
— В том-то и дело. Другие... И там ведь не будет ни наших ангаров, ни взлетных полос.
