Виктор ушел. Очередь продвигалась медленно. И вдруг меня словно ударило в затылок. Перед глазами поплыли разноцветные круги, я потерял сознание. Очнулся стоя на ногах. Двое пленных поддерживали меня под мышки.
Вернулся Виктор. Внимательно посмотрел на меня, покачал головой.
- Лица на тебе нет, Серафим. Отлежаться бы надо.
- Тут отлежишься, - заметил кто-то, - прямо до могилы. Вы что, из новеньких?
- Вчера пригнали, - ответил Виктор, - а в плену давно.
- Ты следи за товарищем, иначе он живым угодит туда, - сосед кивнул головой в сторону траншей. - Полицаи внимательно смотрят за всеми больными и слабыми. Вон он, гад, легок на помине. Становитесь быстрей в строй.
Только мы заняли свое место в очереди, раздался окрик:
- Почему, сволочи, строй ломаете! А-а, - лицо полицая растянулось в ехидной улыбке, - новенький доходяга появился. Ты что его поддерживаешь? Отпусти, живо!
Полицейский огрел Клементьева плеткой. А я незаметно пожал его руку, давая понять, что мне лучше. Виктор отодвинулся.
- Все равно долго не протянешь, - пообещал полицай и удалился. [85]
Получив баланду, мы направились к своему бараку. Но попасть под крышу не удалось. Помещение уже было до отказа забито пленными. Остались у дверей.
- Пан полицай! - раздался поблизости голос пленного из рабочей команды. - В бараке хлопец лежит, встать не может.
- Давай его на носилки и к траншеям! - приказал полицай.
- Так он еще шевелится и трошки балакает. Жалко, живой человек…
- Я тебе дам, жалко! Неси, говорю! Пока донесете, дойдет. Живых девать некуда - видишь, весь двор забит, а ты с каким-то доходягой канителишься.
Послышался топот ног. Потом тишину прорезал тонкий задыхающийся крик:
- Товарищи, пожалейте… Я живой… Я встану… Я жить хочу!
- На том свете поживешь. Даже в раю, за свои страдания, - отозвался полицай и захихикал, довольный своим остроумием.
Больного вынесли во двор. Бледное, без единой кровинки лицо, завалы на щеках, лихорадочный блеск в расширенных от ужаса глазах. Растопленное золото солнца и лазурь неба ударили несчастному в глаза. Он зажмурился, вцепился костлявыми пальцами в края носилок, рванулся из последних сил. Носилки накренились, и пленный упал на землю.
- У, собака! - рассвирепел полицай и носком сапога ударил больного под ребро.
Несчастный глухо, натуженно охнул, вскинул затуманившиеся глаза к солнцу и сразу сник.
- Готов, - заметил один из носильщиков.
Другой потрогал пульс и возразил:
- Нет еще. Дышит…
- Давай, чего встали! - заорал полицай.
