— Вы неправы, — засмеялся Олайош, — кроме Голуба нашелся еще один человек, который встал на защиту Иштвана.
— И что вы думаете делать? — заинтересовалась девушка.
— Еще не знаю, — ответил Олайош. — Наверное, напишу от своего имени докладную статс-секретарю. А возможно, и в партийные органы.
— Это не партийное дело, — заметила девушка. — Иштван беспартийный.
— Зато я партийный. А это дело моей совести. Партия заботится не только о членах партии, ее интересует и судьба беспартийных. Потому что если мы будем думать только о себе, тогда беспартийными займутся другие. Все зависит от того, честный человек Краснай или нет.
— Я думаю, он честный, — с глубоким убеждением сказала девушка.
— Тогда надо бороться за него. Это для нас дело чести. И эта борьба должна увенчаться успехом, если мы дружно возьмемся за дело. Голубь, я… и вы.
— А чем я могу помочь? — спросила девушка. — Охотно сделаю все, что от меня зависит.
— Вот что! — Олайош задумался. — Пойдите в тот дом, который вам назвал Краснай, и узнайте, действительно ли там жила девушка по имени Майя, знают ли они Красная, может, кто-то его помнит. Это было бы очень важно.
— Ладно, пойду, — согласилась Эстер.
— Значит, договорились, — сказал Олайош и ободряюще улыбнулся девушке. — Обо всем остальном поговорим в другой раз.
Через час Олайош встретился с подполковника Челеи и доложил ему о своем разговоре с Эстер.
— Ясно, — задумчиво протянул подполковник, когда Олайош закончил свой рассказ. — Гейза, можно рассчитывать на твою помощь?
— Конечно, — ответил Олайош.
— В таком случае поддерживай связь с девушкой. Позже скажу, как действовать дальше. Вечером позвоню тебе.
— Хорошо, — кивнул Олайош. — Как ты думаешь, написать мне докладную статс-секретарю?
— Напиши, — посоветовал подполковник.
Они попрощались. Челеи вернулся на работу и вызвал Коцку.
— Ну, товарищ старший лейтенант, что нового? — спросил он.
— Ничего особенного, — расстроено сказал Коцка. — Следы пальцев на пистолете очень стерты, нечеткие. Они нам ничего не дадут. Фредди — по моему мнению, это был он — пользовался резиновыми перчатками. К сожалению, на бумаге отпечатки пальцев тоже стерты и не имеют практической ценности.
— Но эта записка все же о многом говорит, — сказал подполковник.
— Текст?
— Нет, шрифт.
— Шрифт? — удивленно переспросил Коцка.
— Подумай. Хотелось бы, чтобы ты сам додумался. Потому что когда мы независимо друг от друга приходим к тем же выводам, тогда будет больше оснований считать, что они правильные.
