Охотился я однажды на рябчиков, забрался на высокую, господствующую над окрестностями сопку, поздоровался с богом, пригласил на беседу. Газетку расстелил, выставил бутылку «экстры», балычок, икорку. Сам выпью, ему налью. Все хорошо, только не говорун он, бог, как оказалось. Всего-то и выдал мне старую истину: «Бог-то бог, да сам не будь плох». А товарищ хороший, все вертолетчики это подтвердят, любого спроси.
Ни к чаю, ни к коньяку Женька не притронулась. Она лежала на спине, тень веточки, словно невидимая буква-иероглиф, качалась у нее на лице. Женька не спала, ресницы у нее вздрагивали, но едва ли она слушала Артемовы байки о боге.
Вот чего не умел Артем: представить Женьку обиженной, жалкой, плачущей. Его Женька вся была соткана из счастья, радости… Так все переиначил, перевернул фокусник-материк!
Кто же он, человек, отбросивший Женькину любовь? Какую свою мечту она полюбила в нем?
«Мариша! Мариша!» — звал кулик с тоскливой безнадежностью.
— Я тебя узнала, Артем, — все так же не открывая глаз, сказала Женька. — Вспомнила. И то воскресенье вспомнила. Море, сосны… Ты сильно изменился, Артем. Три года! Показалось, три столетия. Прости, мне целый день хочется плакать… Не сердись, ладно?..
Артем не сердился, ведь Женька вспомнила его. Это же чудо, что и в ее душе то воскресенье оставило какой-то след…
Она поднялась на локтях, пристально посмотрела Артему в глаза:
— Ты вчера сказал, что возил мою фотокарточку в кабине своего вертолета. Это правда? Зачем? Ах да, вспомнила: как талисман. Я тебе… нравилась? Да? Скажи, что это правда, Артем! Пожалуйста. Даже если это неправда…
Она и сегодня не верила ему и хотела лишь убедиться в своей нужности хоть кому-нибудь. Первому, кто окажется рядом. И оказался рядом он, Счастливчик Лазарев!
Поколебавшись немного, — хотелось сказать, что он пошутил вчера, но жалко стало девушку, — Артем достал завернутую в целлофан пачку фотографий, подал ей. Ничем иным он не мог ей помочь. Медленно перелистав все, Жечька долго разглядывала «Море». Пожелтела, поистрепалась карточка, но все так же, как три года назад, сияла Женькина улыбка.
— В то воскресенье я была влюблена в тебя, Артем. Даже плакала. Такой чудесный день! Весь день — солнце. Правда, ты приехал ко мне? Ничего не говори, я верю. Сегодня верю. А вчера… совсем была слепая… Значит, я кому-то была нужна? Господи, моя фотокарточка была талисманом! И в грозу она была с тобой? Когда ты чуть не сгорел над сопками? Иди сюда, Артем. Садись вот тут. Я не хочу, чтобы сегодняшний день забылся. Как тот. Иди же. Смотри, березка расписала небо загадочными знаками — черным по белому. А в ветках — золотая паутина: солнце…
