Профессор ненавидел Квислинга – это, между прочим, было национальной чертой норвежцев – ненавидеть коллаборационистов или, как их ещё называли «немецких симпатизёров». Правда, любить или ненавидеть можно только живого человека, мёртвому же без разницы – любят его или презирают, разве что по-разному относятся к его памяти. Кстати, весной 1945-го ему, то бишь Квислингу, предлагали покинуть Норвегию и, таким образом, избежать ареста. Но он отказался, пожелав остаться в своей стране, а когда его расстреливали, вёл себя как мученик и настоящий патриот. А в России так и вообще, если не любить, то, по крайней мере, уважать его могли бы: ведь то, что в двадцатые годы во время голода выжили тысячи, если не десятки, а, может быть, и сотни тысяч людей, есть и его бесспорная заслуга. Ведь в общей сложности в Советскую Россию было доставлено более десяти железнодорожных составов с продуктами, одеждой и медикаментами. Да и для Норвегии он хотел сделать что-то хорошее. Например, предложенная им в 41-м году реформа норвежского языка – букмола – с целью приблизить его к «ново-» и древненорвежскому была не такой уж откровенной глупостью. Но эти свои высокодержавные, а порой шовинистические по образцу немецких нацистов шаги он собирался предпринимать, ориентируясь, прежде всего, на немцев и поэтому воспринимались как предательские и успеха всё равно не имели бы.
Мысли профессора вновь возвращаются к образу матери. Она ведь тоже была коллаборационисткой, но только ему вот именно сейчас захотелось, чтобы её тогдашнее сотрудничество с немцами было в пользу России. Не в пользу Норвегии, а именно России, половину крови которой он, как бы там ни было, несёт в своих жилах. Ведь в последней войне никакой другой народ не пострадал так, как пострадали русские – пришла ему в голову эта сострадательная мысль. – И погибших было больше всего в России, даже если взять пропорциональные отношения к количеству жителей той или иной страны. Но только всё это забывается, если не сказать, что уже забыто. И то, что творится сегодня в мире, подтверждение данного тезиса: бактериологическая угроза войны, геофизическая её угроза, не говоря про атомную, которые могут вспыхнуть каждую секунду, если не вспыхнули уже, не в состоянии отвлечь людей, чтобы задуматься, от бизнеса, наживы, путешествий, развлечений. Люди желают исключительно удовольствий и ничего больше. Всё в этой жизни повторяется, так ничему и не научив человека. В итоге профессор делает поистине историческое заключение: то же самое творилось и в одной из первых цивилизаций на Земле Атлантиде, если поверить в её существование, и в Содоме с Гоморрой, и в древнем Риме. Впрочем, это уже детские рассуждения…
