Казалось, Гавестон мысленно перелистывает книгу своей памяти.
— Нет, любил однажды, — ответил он.
— Вы хотите сказать, что это было давно? — вновь спросила Изабелла, думая о том, известно ли об этом Эдуарду.
— Да, очень давно.
— И вы по какой-то причине не смогли жениться на ней?
Ее вопрос, казалось, позабавил его, и он рассмеялся:
— Да, причина была достаточно веская.
Обнаружив, что она еще далеко не все знает об этом человеке, Изабелла моментально забыла о всей своей ненависти к нему.
— Простите, что напомнила, вам об этом, — сказала она. — А как ее звали?
— Кларемунда.
— И она сама была столь же красива, как и ее имя?
Он машинально расставлял на доске шахматные фигуры для новой партии, хотя мысли его блуждали где-то далеко.
— Думаю, что для меня она была просто воплощением женской красоты, потому что больше никто так и не занял ее места. Она была умна и жизнерадостна, и когда я проходил по вашему розовому саду с закрытыми глазами, то вспоминал запах ее красивых платьев. Иногда она читала мне стихи или танцевала со мной. Мне тогда исполнилось семь лет. И она была самым ярким и светлым пятном в моей жизни.
Лишь потрескивание поленьев в камине нарушало его плавную речь. Живое воображение Изабеллы рисовало ей тот его мир — счастливый мир детства.
— Это была ваша мама? — спросила она тихо, думая о том, что когда-нибудь ее пока еще не родившийся сын станет так же вспоминать о ней.
— Да, — пальцы Гавестона застыли с фигуркой в руке, глаза были устремлены на яркий огонь, пылавший в камине. — Они сожгли ее в Гиени, как ведьму.
— Пьеро! — в первый и последний раз в жизни его детское прозвище сорвалось с ее губ, а рука непроизвольно схватила его руку.
— Моего отца не было там, чтобы спасти ее. Он предложил французам себя в качестве одного из заложников Эдуарда I.
— И вы…
— Дракон велел нашим слугам держать меня дома, но я ударил кого-то из них своим детским кинжалом и побежал за ним на рыночную площадь. Он бы спас ее из огня, но его оттащили французские солдаты. С той поры у него навсегда остались шрамы.
— И вы семилетним мальчиком видели все это?
— Больше всего меня поразил тяжелый запах ее горящего, такого дорогого, тела. — Гавестон медленно произнес эти слова, как будто их с трудом приходилось вытаскивать из глубокого колодца страданий. — Когда человек, который был для тебя центром вселенной, сгорает на костре, это не из разряда событий, которые происходят, а потом заканчивается. Это всегда остается в тебе, в каждой твоей клеточке, в каждом костре — пусть даже праздничном, в каждом уютном домашнем камине. Всепожирающий огонь прорывается сквозь годы, сжигая сердце…
