Хью надеялся, что на этой неделе никто не поедет к Смайт-Смитам, иначе в гостиницах просто не останется свободных номеров.
– Вы не едете домой, потому что ваш дом уныл и скучен, – заметил Дэниел, хлопнув его по спине. – И у вас нет экипажа, так что если надумаете возвращаться в Лондон, придется просить об одолжении кого-то из друзей моей матери.
Хью открыл рот, чтобы что-то сказать, но Дэниел еще не закончил:
– Я уж не говорю, как сложно добраться в Уиппл-Хилла из Лондона. Наверное, в экипаже найдется место рядом с бывшей няней матушки, но если нет, можно попробовать заказать место в почтовом дилижансе.
– Вы все сказали? – осведомился Хью.
Дэниел поднял палец, словно собирался договорить, но передумал:
– Да.
– Вы очень жестоки.
– Просто говорю как есть. Кроме того, почему вы не хотите приехать в Уиппл-Хилл?
Хью мог привести всего одну причину.
– Праздновать начнем сразу, как только прибудем, – добавил Дэниел. – И все это великолепие будет продолжаться до свадьбы.
Трудно даже представить, что есть человек с душой, более легкой и полной радости, чем Дэниел Смайт-Смит. Хью знал, что отчасти Дэниел обязан этим грядущей свадьбе с прекрасной мисс Уинтер, но, по правде говоря, он всегда легко заводил друзей и никогда не унывал.
Зная, что разрушил жизнь именно такого человека, Хью страдал еще больше, когда Дэниела сослали в Европу, и очень удивился, что Дэниел вернулся к прежней жизни в Англии как ни в чем не бывало, в прекрасном настроении и без жалоб, в то время как большинство горели бы жаждой мести.
А Дэниел, напротив, поблагодарил Хью – за то, что нашел его в Италии, за то, что отозвал гончих отца, и, наконец, за дружбу.
Хью подумал, что готов для него на все.
– Да и что вам делать в Лондоне? – гнул свое Дэниел, жестом приглашая Хью следовать за ним по подъездной аллее. – Сидеть и заниматься устным счетом?
Хью молча смотрел на него.
– Я подшучиваю, потому что восхищаюсь.
– Неужели?
– Это поразительное умение, – твердо сказал Дэниел.
– Даже если из-за него вы были ранены и вынуждены бежать из страны?
Он сказал леди Саре правду: иногда единственным выходом остается юмор висельника.
Дэниел резко остановился. Лицо стало серьезным.
– Вы, надеюсь, понимаете, – продолжил Хью, – что мои математические способности – единственная причина успеха в карточных играх.
Глаза Дэниела, казалось, потемнели – но всего на мгновение, – и лицо тут же приняло выражение спокойного смирения.
– Все давно закончилось, Прентис. И жизнь каждого из нас вернулась в прежнее русло.
