— Ладно — ладно, я так, мысли вслух. — Он повернулся туда, где спала Уинни.
— И это она подсказала? Никогда бы не подумал, что Уинни…фред, — иронично добавил он, — умеет читать между строк.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда мы с Арахной выбирались из дворца, то мельком видели их с Марсием в одном из окон. Со стороны выглядело, как обычная ссора и взаимные оскорбления. А они, оказывается, обсуждали философские вопросы свободы.
Я тихонько прыснула в кулак и покосилась на гоблиншу, но её дыхание было по — прежнему ровным. Она только пробормотала что‑то во сне и перекатилась на другой бок.
— А о чем они говорили? — полюбопытствовала я.
— Что‑то про грифонов, мерзких лгунишек и танцы на столе.
Мои брови прыгнули на лоб домиком:
— Танцы на столе?!
Я невольно представила Марсия, танцующим на стойке в «Наглой куропатке».
— Подробностей не знаю, — продолжил Магнус, — мы с Арахной не стали задерживаться.
— А что с грифоном?
— Какая‑то давняя история, — отмахнулся паук. — Уинни обвиняла Марсия в убийстве новорожденного грифона, а тот её — в обмане. Там ещё фигурировали бусы.
— Марсий убил детеныша грифона?! — Я содрогнулась, и зародившееся было к нему сочувствие погасло. Кем нужно быть, чтобы убить новорожденное существо! Может, отец Марсия был не так уж далек от истины, назвав его чудовищем?
— Его Величество всё отрицал, утверждая, что отпустил его. А как оно там было на самом деле…
Мап — iус передернулся, приподнял натирающее колечко и устало почесал лапку.
— Кстати, ты знала, что грифоны издавна считаются символом свободы?
— Впервые слышу… — Я пожевала губу и обдумала остальное. — Ещё упоминались бусы, говоришь?
Уинни даже во сне сжимала дешевое украшение, привлекшее моё внимание накануне вечером. Тогда она спрятала его под платье, но ночью непроизвольно вытащила и намотала на палец. Прежде мне казалось, что бусины из металла, теперь же, приглядевшись, я могла вполне уверено сказать, из какого — из чугуна.
— Свобода, мертвый детеныш грифона, чугунные бусы и танцы на столе — негусто, — резюмировала я.
Сентенция не требовала ответа, поэтому Магнус просто развел лапки и широко зевнул, шевельнув жвалами.
— Ты шатаешься от усталости, — опомнилась я. — Иди поспи хотя бы пару часов, мы сказали Уинни и стражникам, что ты неважно себя чувствуешь.
— Вы не солгали, — проворчал паук и потащился в соседнюю камеру, стараясь не слишком звенеть «цапелькой».
Через минуту оттуда послышался раскатистый храп. В ответ раздалось недовольное бормотание, и вскоре Магнус остался в темнице единственным спящим.
