Было ясно, что это то же самое, что со мной уже случалось ранее, но теперь это было в более тяжелой форме. Злата посочувствовала, как могла, и, посоветовав сходить к врачу, удалилась. Ее можно было понять. Вам часто говорят, что у ваших близких или друзей кружится голова? И что вы советуете? Вот и она не понимала. А объяснить было невозможно.
Полежав еще немного, я встал, принял душ и расходился. И мы продолжали жить дальше. Со временем я привык жить и с этим.
Прошел год, прежде чем нарастающая слабость заставила меня все же пойти к врачу.
На приеме у пожилой женщины-невропатолога при попытке объяснить причину, по которой я пришел, она попросту на меня накричала. По своей дремучести в медицине, я нечаянно назвал онемение конечностей анемией.
– Какая еще анемия!? – кричала доктор. – Все доктора, ну и лечитесь сами, если каждый диагност!
И раздраженно стуча мне по почкам, спрашивала таким же раздраженным голосом:
– Здесь больно? А здесь? А здесь?
И написав направление на рентген, уставилась в окно, погрузившись в свои несомненно тяжкие мысли.
Так начались походы по врачам. Они длились до тех пор, пока мне не надоело выслушивать постоянное хамство, платить работникам «бесплатной» медицины в «лапу» за анализы. Получая талон со временем приема, сидеть в очередях с ругающимися бабушками и так далее и тому подобное. Ну, наши больные знают: чтобы болеть, особенно нервными заболеваниями, нужны очень крепкие нервы.
Но были вещи, которые меня действительно поддерживали. Это музыка, тренажерный зал, который я не без труда, но все-же посещал и, конечно же, Злата.
Состояние медленно, но верно ухудшалось. Появилась быстрая утомляемость. По утрам мне хватало пятнадцати минут бодрствования, чтобы почувствовать себя уставшим, и я искал место, куда бы можно было прилечь.
Я то и дело обнаруживал у себя новые обострения неизвестной мне болезни. Время от времени возникали свежие зоны онемения на теле. У меня сводило мышцы шеи, рук, ног. Все это намазывалось разными мазями. Отпускало, но уже не до конца.
Со времен службы в военном оркестре я перестал писать песни. Но неожиданно такая потребность вернулась. Я не знаю, что послужило толчком к этому. Может мое физическое состояние, может любовь к девушке, которая теперь была моей женой. А может быть все вместе.
Как бы то ни было, я начал снова придумывать их.
Я писал буквально в захлеб. Иногда, за ночь по две. Сейчас я удивляюсь такой творческой плодовитости. Казалось, сочинительство песен берет реванш за несколько лет молчания.
