– Ну, рассказывай.
Я рассказал. Главными аргументами были предусмотрительно сохраненный билет и парализующий любую дедукцию встречный вопрос офицеру:
– Вы когда-нибудь видели домушника с личными документами и саксофоном?
– Нет, ты первый, – невозмутимо ответил милиционер.
В голосе явно прослушивалось отсутствие ко мне претензий. После нескольких телефонных звонков, все благополучно разрешилось. Выяснилось, что квартиру, которую я пытался открыть, три дня назад взломали. Кто-то сменил замок, а когда соседи увидели еще одного желающего туда попасть – позвонили в милицию. Так меня и «приняли».
Время было уже позднее, метро не работало, города я не знал.
– А куда ты сейчас пойдешь? – спросил старший лейтенант.
– Пока не знаю, – ответил я.
– У меня друзья здесь на сессии, заочники, в общежитии живут, вот и адрес есть. Может, к ним устроюсь на пару дней, а там посмотрим.
– Оставайся у нас до утра, один обезьянник свободный, там поспишь, дверь закрывать не будем. А как утром метро откроется – пойдешь своих искать, – гостеприимно предложил офицер.
Я согласился. Моя первая ночь в Петербурге прошла на нарах.
Утром я шел по указанному адресу и думал: «Не-е-е, менты другие здесь. Проще, что ли, интеллигентнее…»
Ну, или в Уфе по таким нелепым случайностям меня не забирали.
В Питере было все другое: люди, дома, воздух, выговор. Да все! Я никого не знал здесь, кроме двух моих, временно пребывающих на сессии, друзей – Сереги и Наташки.
Через пару часов я был устроен в общагу, а вечером мы уже вместе гуляли по городу.
Шли дни, меня мотало по разным ночлегам до тех пор, пока не начались вступительные экзамены в Университет культуры и искусств. Я подал документы, и на законных основаниях был поселен в общежитие. Ночлег был, оставалось найти работу, поскольку деньги заканчивались.
На случай поиска работы, у меня была припасена еще одна, последняя бумажка с телефоном.
Получил ее я вместе с преподавательскими наставлениями от дирижера оркестра Уфимского училища искусств, Георгия Павловича Маркорова.
Это был номер телефона Дмитрия Гайворонского, опрометчиво оставившего его кому-то из уфимских музыкантов в бытность пребывания на гастролях в Уфе.
Сняв трубку и выслушав, кто и зачем ему звонит.
Он сразу ответил: «Работы нет».
– А лично увидеться можем? – спросил я.
– Ну приходи вечером в казино «Премьер», найдешь меня там.
К вечеру я был готов к посещению самого дорогого на то время казино в Петербурге, имея в кармане сумму денег, сопоставимую с ценой стакана семечек.
