Дальше – больше. Глядя на домовитых соседок, держащих курочек и завтракающих тёпленькими свежеснесёнными яичками, Лидка тоже завела четырёх кур и петуха. Для чего петуха? А потому что Лидка на зоне спала и во сне слышала звонкое горластое кукареканье на заре. И потом, петушок курочек топтать будет – курочки почувствуют, что не бесхозные какие-нибудь. Им тоже нужна женская радость.
Куры быстро подохли от неведомой болезни, а петух выжил. Огненным взором косился на прохожих, с достоинством выступал жёлтыми кожаными сапожками в ограде и истово горланил, воплощая в явь Лидкины сны. Начинал в два часа ночи (по дальневосточному времени – утро), где Лидка мотала срок. Потом, покемарив на насесте часок, – по сибирскому времени. Потом по уральскому – то есть грамотно шпарил по всем часовым поясам.
Лидке что: она перевернётся с боку на бок, почмокает губами – и дальше сладко дрыхнет до одиннадцати. А Пронькину к семи на работу. Через те же смородиновые кусты он пообещал свернуть голову сладкоголосой птице. На что Лидка, ничуть не испугавшись, пообещала Пронькину самому отвинтить башку, нос, уши и ещё одну самую главную мужскую деталь. Хотя не похоже, чтобы у Пронькина она в наличии имелась. А-ха-ха-ха!
Сутяжник и склочник, Пронькин поступил не по-мужицки, не по-соседски, да вообще не по-человечески: подал на Лидку в суд за вьюнок и за петуха. Это для посёлка было в диковинку.
Суд он с треском проиграл. Судья сказала, что забор – дело сугубо добровольное, соседское, и, по административному кодексу, это гражданину Пронькину надо брать у Лидки милостивое согласие на его возведение. Насчёт петуха Лидке сделали внушение, но при этом заметили, что птица, она и есть птица: не может соблюдать закон о тишине с одиннадцати до шести. Пронькину же и пришлось оплачивать судебные издержки и даже Лидкиного адвоката, которому Лидка всё заседание бессовестно строила глазки.
Впрочем, скоро сработал эффект бумеранга и Лидка сама оказалась в пронькинской шкуре. У его старенького безгаражного фордика отказала сигнализация. Скупой Пронькин, вместо того, чтобы купить новую, на ночь приспособил прислонять к машине огромный гибкий лист цинка. Снять его без ужасающего, стонущего скрежета и грохота на пол-улицы не получилось бы даже у самого опытного угонщика… Хотя, господи, откуда в посёлке взяться угонщику, да ещё такой рухляди?!
Теперь Лидка, лохматая, в накинутом на модельные плечи арбузном халате, каждое утро, чертыхаясь, выскакивала на тёмное влажное от росы крылечко – но лишь глотала пыль за хвостом удаляющегося наглого фордика.
