Смех смехом, но я катастрофически не справляюсь с домашними делами. Впору заводить, как на востоке, младшую жену: я – для любви, она – на хозяйстве. Смотрю в окошко на Лидку, пересекающую двор в своём элегантно распахнутом до литого бедра халате… Пожалуй, нет: если попадётся младшая жена такая как Лидка, она завербует моего мужа в свои ряды, они восстанут и очень даже запросто свергнут меня.
Если о ней говорят: «Такая она, эта Лидка», то о Пронькине – «Ох уж, этот Пронькин!» Если Лидка – зелёные глаза и душа нараспашку, то Пронькин – мужик скрытный, зловредный, сильно себе на уме. Про него ходят слухи, что после смерти жены, прежде чем переехать в наш посёлок, он оптом сдал государству всех детей. Их, говорили, у него числом шесть: три раза по два близнеца (такая у его жены была уникальная родильная особенность организма). Всех пристроил соответственно возрасту: двоих в дом малютки, двоих в интернат, двоих в детдом.
Остряки говорили: жена померла, не выдержав яда пронькинского характера. Пронькин белобрыс, не по-деревенски пузат, и когда, пыхтя, переваливается по улице, она ему кажется узкой. На попытку мужиков подтрунить над его женской вальяжной полнотой, тонким голосом кратко ответствовал: «Выведите глистов – тоже пополнеете». От него быстро отстали.
В первое время соседки его жалели. Звали на стряпню с пылу-с жару, на окрошку с первым огурцом, на свежий борщ. На вопрос хозяйки: «Вкусно?» – Пронькин, отодвигая тарелку, буркал что-то вроде: «С голодухи не такое сожрёшь». Может, он думал, что сказал смешное, шутил так неуклюже… Пообедав, шумно полоскал рот чаем или компотом, так что однажды чья-то беременная то ли невестка, то ли сноха, зажимая рот, выскочила из-за стола… Постепенно его приглашать перестали.
Пронькинский огород впритык примыкает к Лидкиному. Первый конфликт между ними произошёл из-за сорняка.
Лидке пришло в голову украсить старую тёткину беседку вьюнком. Неизвестно откуда она взяла семена, но вместо декоративного безобидного вьюна с крупными цветками её беседка плотно заросла дикой берёзкой: самой зловредной, ничем не вытравляемой огородной заразой. У неё корни уходят на два метра в землю, она ковром опутывает-обвивает ботву, глушит всё живое – а попробуй выдернуть – вовсе останешься без урожая. Первым пострадавшим оказался Пронькин, содержащий огород в идеальном порядке (и когда успевал?) Они тогда сильно повздорили через смородиновые кусты.
Пронькин требовал скинуться деньгами на двоих и возвести высокий забор, на что Лидка хихикая отвечала, что пускай сосед возводит за свой счёт хоть китайскую кирпичную стену, да пошире, чтобы Лидке было где загорать на горячих кирпичах.
