Есть, сестрицы, и ваш вклад, что у Любы сразу после родов пропало молоко и что Любина дочка – искусственница. Припомните-ка события пятнадцатилетней давности. А теперь, видите ли, спохватились: семейный очаг им подавай.
Пятнадцать лет назад Люба с мужем не имели своего угла. Вернее, имели: угол в ветхой лачужке. В этот угол Люба с трудом втиснула шкаф и диван. Когда муж садился и вытягивал ноги, ноги упирались в противоположную стенку. Муж был больной человек. В смысле здоровья и в смысле хронического алкоголизма.
На Любу легло всё: топка печи, носка воды, вынос помойного ведра, готовка еды. Самое страшное: стирка вручную, потому что в то время стиральные машинки были дефицитом. Страшное: потому что за новорождённой дочкой приходилось стирать ежечасно, если не ежеминутно.
У малышки сразу после роддома началось сильнейшее расстройство желудка. Что не удивительно при Любином испортившемся грудном молоке. Что не удивительно после того, что с ней отчебучили сестрички.
В день выписки Любы из роддома отец на срочно созванном семейном совете помялся и вдруг выложил, всех ошарашив: у него есть на книжке накопления. Как раз хватит на маленькую отдельную квартирку. Он подарит её Любе с мужем, а уж они его приютят на старости лет. В конце концов, Надюше он уже квартиру сделал. Верочка, слава богу, не бедная: крышей над головой себя и дочку обеспечила.
«Знайте: разделили мы королевство натрое, решив с преклонных наших лет сложить заботы и поручить их свежим силам. Мы же без груза к смерти побредём».
Что тут началось (мама потом Любе рассказывала). Небедная Вера ахнула, схватилась за щёки. Аж задохнулась от возмущения, подбоченилась:
– Это что же, папочка, выходит: я сама себя обеспечивала, ночей не досыпала, куска не доедала. А Любочка со своим алкашом – на всё готовенькое?! Это справедливо?
Отец бормотал что-то о новорождённой внучке.
– А о моей дочери, которую я одна поднимаю, – ты забыл?! – гремела и наступала на него правдолюбка Вера. – Она не твоя внучка?! Я что, лошадь ломовая – тянуть и ломить всю жизнь? – брызнули горячие слёзы, она разрыдалась от обиды. – Да я забыла, как женщина должна выглядеть!
Благоразумная Надюша поддержала:
– Пап, давай всё спокойно обсудим. Любочка с мужем со свадьбы живут как кошка с собакой (это была правда). Не сегодня-завтра подадут на развод. Её алкаш отсудит половину твоей подаренной квартиры – и прощайте, денежки.
А если и не разведутся – какая на них надежда? – развивала она свою правду дальше: – У Любочки, считай, двое малых детей на руках: больной муж и малютка. Неужели ты думаешь, что там найдётся тебе место на старости лет? Попомни моё слово: пропьёт Любин алкаш подаренную тобой квартиру.
