Уж посвященный в воины, но мальчик!
От страха спрятался в кустах, дрожит,
и вместе — куст дрожит листочком каждым.
Тогда со мною это и случилось.
Я повернулся и швырнул колчан.
И долго шел куда глаза глядят.
В тот миг я не испытывал стыда,
не думал ни о чем еще тогда…
— Но теперь все это уже не имеет значения. Если ты не будешь жить, все перестанет иметь значение.
И неудачи, и удачи,
и развлечения вечерние,
и плачу я или не плачу
перестает иметь значение.
И неба светлое свечение,
и речек сильное течение
перестает иметь значение,
перестает иметь значение…
Ушастый обнял ее, и они лежали на земле. Она хотела стать его женой сейчас, здесь, пока он жив. В пещеру заглянул Долгоносик.
— Ушастый! Кто с тобой?
— Никого нет! Никого нет! — воскликнула Черепашка.
Долгоносик влез в пещеру.
— Как никого? Ты здесь.
— Я здесь все время, так что ты давно уже виноват. Уйди отсюда!
— Ушастый, зачем ты меня подводишь? — укорил Долгоносик.
— Да, да… Мы его подводим…
— Не прогоняй меня, милый! — попросила Черепашка.
— Но мы его подводим, милая!
— Может быть, мы с тобой говорим в последний раз. Что тебе важнее?
— Конечно, говорить с тобой в последний раз!
Долгоносик страдал.
— Не имею права оставить пост.
— Скажи ему, милый!
— Но с другой стороны, милая. Если он уйдет с поста, ему придется отвечать!
Черепашка:
Ушастый мой! Что сделал ты со мной!
Не став невестой, сразу стать вдовой!..
Она поднялась, дала пощечину Долгоносику, потом дала пощечину Ушастому и ушла, не оборачиваясь более.
Стоял туман. Скалы вырастали прямо из тумана, словно висели в воздухе. Слышался плеск воды. Но и она была в белом тумане, и нельзя было понять, где кончается берег и начинается вода.
Долгоносик достал из-под шкуры глиняный кувшинчик.
— Погреемся?
— Выпьем и забудемся.
— Забудемся, и все будет в порядке. Они по очереди хлебнули настойки.
— Умирать страшно, — сказал Долгоносик. — Неизвестно, в кого потом превратишься. Вдруг в шакала. Или в змею.
— Это возможно.
— Мой тебе совет — беги, Ушастый!
— Но тогда получится, что я признал свою вину.
— Зато ты будешь жить. А здесь тебе не жить.
— Погреемся еще, — сказал Ушастый.
— Погреемся. Они выпили.
— Я маленький человек, меня можно не слушать. Но ведь Глава тоже тебе говорил: беги!
— Откуда ты знаешь, что он мне говорил? Ты подслушивал?
Долгоносик обиделся, смотрел на Ушастого с пьяной укоризной.
— Ты уж всех начал подозревать. Обижаешь. Тебе вот обязательно надо поставить себя выше других. Ты вот честный, а я хитрый. Ты вот смелый — «как это я убегу». А я вот трус, подбиваю тебя бежать. И во всем ты хочешь показать: вот какой я! Наконечники у всех круглые, а у тебя вот почему то плоские…
