– Хозяин тот, кто заботится о своём хозяйстве! А ты заботишься только о себе. Значит ты хозяйка самой себя, а не леса.
– Ты мне еще поговори! Вот Леший вернется, он с тобой разберется!
– Вот сами со своим Лешим и разбирайтесь! А я пошел.
– Куда это ты пошел? Я тебя не отпускала.
– Туда, куда ты меня и послала. За мясом. А своё неотпусканье оставь себе. Собой командуй, а я кот свободный, где хочу, там и гуляю!
Не всё сразу получилось у Тишки. Жить в лесу, это вам не в доме, на всём готовом. Но, вскоре он уже наловчился и мышей ловить и птиц подкарауливать. Иной раз и другая живность попадала в острые коготки.
Нравилось Тишке в лесу. Любое дерево, как дом. Хоть днём по нему скачи, хоть ночью. Можно и с белками поиграть. Вот только не хотят они играть, всё что-то собирают, куда-то тащат, про какую-то зиму говорят. Непонятно.
Однажды ночью на дереве наткнулся на знакомую сороку, которая спала на ветке. Вспомнилась старая обида. Подняв страшный шум на весь лес, сорока с выдранным хвостом, едва сумела сбежать от Тишки. А на следующее утро начала всем подряд жаловаться.
* * *
Леший появился незаметно, когда Тишка отдыхал, развалившись на удобной ветке. На то он и Леший, чтобы быть незаметным.
– Что? Сбежал? У неё все сбегают.
– Не сбежал, а ушёл. Сбегают тайком, чтоб незаметно было.
– Вона как! Ну и как тебе в лесу?
– Живем. Охотимся. Отдыхаем. Хорошо здесь у тебя.
– Ну-ну. Это пока хорошо. Посмотрим, что ты запоёшь, когда зима придет.
– А кто это? Белки про неё тоже говорили. Что, такая же, как твоя Лешачиха?
– Ха-ха-ха! Да моя Лешачиха, по сравнению с ней, сама доброта.
– Ну, так я и от неё уйду. Подумаешь, зима!
– От неё не уйдешь. Она только с человеком справиться не может. Это он в доме спрячется, печь затопит, и никакой мороз ему не страшен.
– А мороз, это кто?
– Ты знаешь, что такое холод?
– Да, знаю.
– А мороз, это очень сильный холод.
– Ну, тогда он мне не страшен. У меня шуба теплая.
Долго еще беседовали Леший с Тишкой. Что-то Тишка понял, а что-то и нет. Разоткровенничавшись, Леший рассказал и историю с похищением русалки, из-за которой пришлось перебираться сюда с насиженного места.
– А с русалкой, что было дальше?
– Да кто ж её знает. Оставил я её в другой речке, а сам вернулся. Потом сюда перебрался.
– Это уже не по-мужски. А вдруг она погибла?
– С чего это ей погибать? А если так, то мне тем более нет резона возвращаться. Водяной мне этого никогда не простит. Хотя, конечно, я тогда слегка погорячился.
