Бабка вздохнула, но подозрительности так и не ослабила. Череда на расспросы отвечать не захотел. Сказался, что у него еще тьма дел, их решать надобно. Однако долго еще чувствовал на спине жжение от полного домыслов взгляда Доморадовны. Никак не успокоится сплетница. И чего ей все неймется? В ее лета каждый рассвет с радостью встречают да Макошь благодарят, что еще один день жизни даровала.
— Череда!
— А, это ты, Домна. Чего тебе?
— Сказывают: Ружа пропала.
— Так, — кивнул мужик.
— Она завсегда до хаты в назначенный час верталась. Видать, и правда что-то дурное случилось.
— Не будем в худое верить. Поди, где-нибудь обиду свою баюкает.
— Обиду? — не поняла вдовица. Но староста пояснять не стал — и так сболтнул лишнего. Добре, хоть Домна — баба не глупая, попусту трепаться не станет. — А как Алесь твой?
— Ему лучше, — радостно поделился доброй вестью Череда, — намного лучше. Уже в себя пришел.
— Рафал помог?
— Милава.
— Как Милава? — округлила очи вдовица, — она ж вроде в яме томится.
— Так. Да только лекарит она, видать, знатно. В разных болезнях да травах разбирается. Вот Рафал у нее совета и спросил. Она и поведала, как Алеся в чувства вернуть.
— Правда? — подивилась Домна. — Поди, напрасно ее ведьмаркой сделали да все беды на нее повесили.
— И мне так сдается.
— Значится, теперича ты ее отпустишь?
Череда затеребил каштановый ус:
— Покуда Цвет не очухается да не поведает, что с обозом приключилось, придется ей в яме посидеть.
Домна понимающе кивнула:
— Мы с Гедкой тоже в лес пойдем Ружу искать. Он у меня в такие дебри лазил, где даже Лютоверу бывать не случалось.
— Добре. Только будьте осторожны. А мы с мужиками к обозу подадимся.
Стайка ребятишек, старший из которых не встретил и одиннадцатой весны, по обычаю собралась в пролеске, подле Ласкавны, и о чем-то щебетала. Дети давно облюбовали полянку, что от темного леса кустами малины отделялась, нечистиков отгоняя, да и с дороги не сразу видна была. Тут они гуляли, делились тайнами и, если приходилось, от хлестких прутьев родителей хоронились.
— А вы ведьмарку видели? — спросил Бойко, самый старший.
— Кукобу, что ль?! — хмыкнул мальчик с копной нечесаных пепельных волос. — Я даже видел, как она зелье из жаб варила!
— Да какая Кукоба! Я говорю про ее внучку Милаву! — Бойко обвел ребят многозначительным взором, дожидаясь, пока стихнут шепотки, а рты да очи раскроются от страха и интереса, поманил к себе. — Слыхивал я от братца, что она цельный обоз сгубила. Всех людей и лошадей в караване на Купалье перегрызла!
