— Королева попросит — я перед Саном на четвереньках ползать буду, — грубо сказал Васька Стрелок и ударил разбойным зорким глазом по Алене. — Попросишь ты меня, королева?
— Попрошу, — смиренно ответила Алена, как огня боявшаяся его. — Сан смирный, ласковый, пошто ты его давеча изобидел, прогнал из барака? Прошу тебя, Василий Епифаныч…
— Епифаныч?! Первый раз в жизни, что я отцов сын, вспомнили! Вот ты из какого дальнобойного ружья вдарила, королева: Епифаныч! Да я теперь для тебя в лепешку разобьюсь…
— Спасибо на добром слове, Василий Епифаныч, — с хитринкой, нарочито повторила Алена. — И еще прошу: брось ты ругаться! У меня не только щеки — уши огнем занимаются, как слышу твои и Ванюшкины присказки…
Васька Стрелок ничего не ответил ей, но так распрямил могучие плечи, так горделиво повел соколиным глазом, когда уходил из барака, что Алена невольно залюбовалась им.
— Могутен детинушка! Русская косточка! — провожая Ваську взглядом, сказал Лесников и вздохнул. — В отбросах ходит, в подонках, а из него человека можно сделать, такого, что звенел бы, как первосортная мачтовая сосна…
Жизнь Сана круто изменилась — его словно стала оберегать неведомая волшебная сила: китаец-старшинка перестал тонко и пронзительно кричать на него, лесорубы не задирали грубым площадным словом, многие стали здороваться с ним, чего раньше никогда не бывало.
Однажды Алена увидела из окна своего барака Сана и Ваську Стрелка. Они сидели на желтых бревнах и о чем-то оживленно говорили. Желанный мир состоялся.
В разудалый, погожий летний денек Алена пошла на реку полоскать белье. Стоя на плоском прибрежном камне, выступавшем в реку, она сделала неосторожное движение, поскользнулась и упала в воду. Она не умела плавать, и ее сразу же подхватило и закружило течение, потянуло ко дну.
— Батюшки! То-ону! — крикнула Алена.
Она уже захлебнулась, когда ее подхватили чьи-то руки. Открыла глаза — лежала, как в люльке, на крепких, надежных руках силача Васьки.
— Очнулась, королева? Спужалась? — спросил он и невольным жалостливым движением прижал ее к груди. — Спужалась? С испугу ты и пузыри пустила: здесь совсем не глыбко — по горловину.
Васька Стрелок бережно поставил ее на прибрежную гальку.
— Как ты зубами-то клацаешь! Все еще страшно?
— Еще как! Не подоспей ты — утонула бы… как топор ко дну…
— Вышел я из тайги, слышу — крик. Смотрю на реку, а там кто-то бултыхается. Смикитил: человек тонет. И со всех ног сюда. А это ты, Алена Дмитриевна. Видно, сердце-вещун учуяло: так меня вдруг потянуло на реку, будто кто звал…
