— Как есть ничего не помню, тетя Настя. Как я тут оказалась? Я ведь на берегу была…
— Алена тебя на руках принесла. Заболела ты, прямо на кучу с кетой упала. Алена встала из-за стола, все бросила… Дядя Петя, говорят, рвал и метал. Она тут долго сидела, все ждала, что ты очувствуешься. На рыбалку пошла, заплакала…
Лерка вновь хочет подняться, но ее шатнуло, перед глазами поплыли рыже-зеленые круги, и она, обессиленная этой попыткой, упала на подушку.
— Зачем ты встаешь? Ох-ох-ох-ох! — испуганной квочкой клохчет Настя. — Тебе лежать надо. Больная ты…
Лерка покорно легла: болели-ныли все косточки, все суставчики.
Чуть свет Лерка потихоньку встала, оделась, неслышно, стараясь не разбудить Настю и Галку, открыла дверь.
— Куда ты, Валерушка? — спросила Настя, встрепенулась, быстро поднимаясь с кровати.
— Пойду, маманя. Дядя Петя не простит, что в самый ход кеты свалилась подноска.
Настя, приложив огромную корявую ладонь к голове Лерки, волнуясь, спросила:
— Жара спала? А то застудишься насмерть. Ох, кажется, еще горишь?
— Пойду я, тетя Настя, — решительно ответила Лерка. — Шуточное дело — в зиму без рыбы будем?
Всю рыбалку выдюжила Лерка. Тяжек и неблагодарен каторжный труд подноски. Горы рыбы перебросала она, сотни пудов прошли через ее еще не окрепшие руки. Все бегом да бегом…
Ночью, лежа у костра около стонущего, страдающего от ревматизма Силантия, улыбалась Лерка в черноту осенней ночи, мечтала о собственном бочонке рыбы. Рада будет Настя.
Встала перед глазами мачеха, большая, нескладная, забитая нуждой. Ночью по холодной избе — без тятьки с дровами редко бывали — шмыгает, собирает жалкую дерюжку, укутывает Лерку и Галину, бормочет:
— Спите, спите сладенько, кровиночки мои…
На берегу, так недавно еще оживленном, затихли голоса, песни, ругань; стало безлюдно. Пришлый народ — сезонники разъехались по домам.
Желтели в сараях, обитых железом, длинные ряды новых бочек, наполненных счастливым уловом.
Прибегал на берег дядя Петя, считал бочки, складывал в уме длинные плюсы добычи и короткие минусы расходов, которые принесла ему нынешняя рыбалка, и сиял, сиял, как начищенный медный чайник: из грошей рубли растут — увеличивается счет, встают в ряд новые кубышки, любовно охраняемые рачительным хозяином. «Хорош улов, велика удача! Умен, умен ты, Петенька! Есть у тебя в амбаре, будет и в кармане».
И счастливый стяжатель, раздобревший вновь за короткие дни отдыха, рысцой бежал по селу. Вдохновленный новой затеей, новым соображением, размышляя на ходу, как и куда теперь бросить пыл и неиссякаемую энергию, ретиво мчался по просторной сельской улице первый хозяин на селе. Развевается на ветру огненная борода, и косит, косит проклятый верткий глаз в сторону проходящих деревенских женщин. Любит сытеньких, гладеньких бабочек дядя Петя: «Шелковенькие вы мои».
