– Как долго?
– Все зависит от него самого, – неопределенно отозвался доктор. – Неделю-другую, а может, больше. Пусть полежит и придерживается диеты, – Остапенко благополучно пропустил эту фразу мимо ушей: он рассчитывал отправить Коновалова домой сегодня, в крайнем случае – завтра, на попечение другой «няньки». – Лекарства я выписал, – он протянул Саше бумагу с перечнем. – Если ему станет плохо – немедленно вызывайте.
– Как ваше имя? – спохватился Александр, отдавая дань вежливости.
– Не имеет значения так же, как и для меня – ваше, – произнес тот и поспешно зашагал к воротам.
Саша почесал макушку, рассудив, что и его такое положение вещей вполне устроит. Вряд ли еще хоть раз им предстоит увидеться.
Всю тревогу за состояние Коновалова, как ветром сдуло, стоило Александру вернуться в дом. Нет, бизнесмен, естественно, не стал выглядеть здоровее, не отплясывал тут у Саши в комнате и даже не ухмылялся. Семен Викторович просто устало посматривал на него, пребывая в относительном спокойствии. Скомканные ошметки бывшей рубашки нынче сплошь алого цвета были небрежно сброшены в тазике, а на правом оголенном предплечье бизнесмена виднелась свежая повязка. Взору Саши предстал и живот, ничем не прикрытый, на котором виднелись несколько шрамов – глубоких и не очень. Весьма странно было наблюдать их у столь влиятельного человека, который, как казалось Остапенко, никак не мог и, вероятно, побрезговал бы марать руки самостоятельно и участвовать в каких-то передрягах лично. Ан нет, похоже, досталось и чистоплюю Коновалову. Но, может, Саша просто слишком мало знал его? Что, если покушение на его босса было не разовой акцией Коновалова? Вдруг он участвовал и в более мерзких делах? Убивал, садистки мучил кого-то…
То, что не Коновалов в результате убил Давыдяна, как-то и не поддавалось сомнению Александра – он чувствовал, что действовал некто еще. Для презрения к нему Остапенко хватало и попытки отравления – тоже не малая вина. Весь облик Коновалова тогда показался юному впечатлительному Саше каким-то слишком щепетильным и осторожным, умеющим и заранее продумывающим детали (а покушение явно было не первым в жизни Коновалова, хоть следствию и не удалось доказать ни единого), никак не годным для более грязных или настолько прямых способов избавиться от неугодного лица.
Но вдруг Александр ошибался? И Коновалов куда большее Зло, не заслуживающее и призрачного шанса на спасение?
Пока Саша медленно полыхал внутренним гневом за свою вечную тягу к спасению и необдуманность сего поступка, бизнесмен внимательно изучал его. Остапенко дернулся, как от удара электрическим током, заставив себя вернуться мыслями к насущному и не строить лишних догадок. Что сделано – то сделано. Пора и честь знать.
